"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

надевая рубашку.
Вообразив, что Ван хочет убежать, А-кью замахнулся и бросился к нему,
но не успел еще он опустить кулак, как Ван схватил его за руку, рванул к
себе, и А-кью чуть не упал. В ту же минуту Бородатый Ван ухватил его за косу
и потащил, чтобы по установившемуся порядку стукнуть головой об стенку.
- Благородный муж[33] рассуждает ртом, а не руками, - повернув голову,
сказал А-кью, но Бородатый Ван, как видно, не был "благородным мужем". Не
обращая внимания на слово А-кью, он стукнул его раз пять головой об стенку,
потом толкнул так, что А-кью отлетел на несколько шагов, в лишь тогда,
удовлетворенный, ушел.
А-кью не помнил, чтобы когда-либо в жизни он был так посрамлен. Ван с
его нетерпимой бородой являл собою предмет насмешек для А-кью, и, уж
конечно, речи не могло быть о том, чтобы Ван посмел его бить. И вдруг -
посмел! Прямо невероятно! Видно, правду говорят на базаре, будто император
отменил экзамены и не желает больше иметь ни сюцаев, ни цзюй-жэней; наверно,
поэтому так пало уважение к семье Чжао. Может быть, потому и на него, А-кью,
стали теперь смотреть с пренебрежением.
А-кыо стоял в полной растерянности, не зная, что делать.
Вдали показался человек. Это приближался еще один его враг, презираемый
им старший сын почтенного Цяня. Раньше он учился в иностранной школе в
городе, а затем неизвестно как попал в Японию; спустя полгода он вернулся
домой без косы и стал ходить на прямых ногах.[34] Мать его долго плакала, а
жена с горя трижды прыгала в колодец. Потом его мать всюду рассказывала:
- Какие-то негодяи напоили моего сына пьяным и отрезали ему косу. Он
мог бы стать большим чиновником, а теперь придется ждать, пока коса
отрастет.
Но А-кью не верил этой истории и за глаза называл молодого Цяня
"Поддельным заморским чертом" или "Тайным иностранным агентом" и обычно,
завидев его издали, сразу же начинал ругаться про себя.
А-кью, пользуясь изречением Конфуция, "глубоко презирал и ненавидел"
поддельную косу сына почтенного Цяня. Ведь если даже коса поддельная,
значит, в человеке нет ничего человеческого; а то, что его жена не прыгнула
в колодец в четвертый раз, доказывает лишь, что она нехорошая женщина.
Поддельный заморский черт подошел ближе.
- Плешивый осел! - вырвалось у А-кью ругательство, которое он обычно
произносил только про себя, так сильно он был расстроен и жаждал мести.
Поддельный заморский черт неожиданно поднял желтую лакированную палку, ту
самую, которую А-кью называл "похоронным посохом",[35] и большими шагами
направился к нему. Смекнув, что его собираются бить, А-кью втянул голову в
плечи и стал ждать нападения. И в самом деле вскоре на его голову посыпались
удары.
- Это я его так ругал! - запротестовал А-кью, показывая на ребенка,[36]
стоявшего поодаль. Но удары продолжали сыпаться.
Можно считать, что в памяти А-кыо это был второй случай, когда он
оказался посрамленным. К счастью, удары лакированной палки словно завершили
какой-то процесс, происходящий в А-кью: он почувствовал облегчение, а потом
и "забвение" - драгоценное наследие, завещанное нам предками. И А-кью не
спеша направился в винную лавку. Ко входу он подошел веселый и беззаботный.
Но тут он заметил проходившую мимо маленькую монашку из монастыря
"Спокойствие и Очищение". Обычно, встретив на пути монашку, А-кью ругался и