"Эптон Билл Синклер. Сильвия " - читать интересную книгу автора

обостренной чуткостью слепых понимает, успешно идет моя работа или нет, пишу
я о радостных или печальных событиях.
Как много она знает! Быть может, даже гораздо больше, чем я могу
догадаться. Я изумляюсь, но не спрашиваю. И Франк, и я попытались заговорить
с ней, но не смогли. Это, быть может, жалкое малодушие, но мы не смогли.
Вначале она сама задавала вопросы, но, почувствовав наше смущение, больше не
спрашивала. Она только опять и опять возвращалась в наш дом, хранивший эту
трагедию. Она унаследовала от матери чудесные карие глаза, золотистые
волосы, подвижные тонкие черты. Но где сверкающие глаза Сильвии, ее румянец,
веселость, восторженность! Когда я вспоминаю это, то судорожно сжимаю руки и
опять принимаюсь за мою работу.
Или иду к Франку, в его берлогу, где он неизменно сидит со своим
угрюмым, сосредоточенным лицом и поседевшими за одну неделю волосами. Он
никогда не произносит вопроса, но я читаю в его глазах: "Сколько вы написали
сегодня?" Жестокий надсмотрщик этот Франк! Его преследует мысль, что я могу
умереть, не окончив моей повести.
Самое трудное для меня - это воссоздать образ Сильвии в те яркие,
чудесные годы ее молодости, когда она считалась первой красавицей в своем
кругу, когда поклонники кружились вокруг нее, как ночные бабочки вокруг
зажженной свечи. По силам ли старому человеку, полному горестных
воспоминаний, воскресить волшебную молодость, ее блеск и очарование, ее
безрассудство, стремительную горячность и неподдельную, трепетную
восторженность!
Какими словами могла бы я передать жизнерадостность Сильвии? Когда я
познакомилась с нею, ей было двадцать шесть лет. Она знала уже горе,
действующее на женскую душу, как кислота на глаза. Но никто бы не сказал,
что печаль своим перстом оставила на ней неизгладимый след. Ясная,
решительная, она была источником радости для всех знавших ее. Я
познакомилась с нею и влюбилась в нее, как школьница. Оставаясь одна, я
всегда думала о ней и без конца могла повторять одно слово: "Счастливая!
Счастливая! Счастливая!" Да, это было самое счастливое существо, какое я
знала на земле. Неисчерпаемый источник радости!
Вспоминаю еще другое слово, которое я часто повторяла, думая о Сильвии.
Мудра! Она была мудра, особою странной мудростью, вековой женской мудростью,
мудростью женщин, бывших матерями, советчицами, домоправительницами, но
прежде всего - женщин, бывших властительницами мужчин. О, какую власть имела
над мужчинами Сильвия! В большинстве случаев, говорила она мне, она
пользовалась своей властью над ними в их же интересах, но время от времени в
ней просыпался злой бесенок, и тогда она проделывала с ними все, что
приходило ей в голову.
Но если объехать все южные штаты, все города, где она бывала и жила и
где имя ее лишь шепотом произносится теперь, - бьюсь об заклад, вы не
найдете ни одного человека, который перестал бы любить ее. Вы найдете сотни
мужчин, которые сочли бы за счастье опять бегать за нею, если бы Богу угодно
было воскресить ее. Сильвия была не только счастливое от природы существо,
не только мудра, - она была добра. Она была так добра, что люди, знавшие ее,
могли всю жизнь стоять на коленях и молиться на нее. Сколько раз я видела
слезы в ее глазах, когда она думала о том, что сделал людям ее инстинкт
власти и пробуждавшийся в ней время от времени злой бесенок. Сколько раз
слышала я ее смех, когда она рассказывала, как разбивала мужские сердца и