"Эптон Билл Синклер. Сильвия " - читать интересную книгу автора

своими слезами склеивала их вновь.

2

Описать ее наружность - задача нелегкая. Слова, приходящие мне в
голову, кажутся такими ничтожными, избитыми, невыразительными. В ранней
молодости любимейшим моим развлечением были дешевые романы и исторические
повести, из которых я черпала мои сведения о большом свете. Подбирая слова,
чтобы нарисовать портрет Сильвии, я вспоминаю фразы из прочитанных в юности
книг. Я знаю, что героиня должна быть стройна и изящна, должна быть
чувствительна и горда, аристократична. Сильвия обладала всеми этими
качествами. Но как передать трепет восторга, который я почувствовала при
первой встрече с нею, эту живую радость, такую непохожую на те наслаждения,
какие давали мне книги.
Она была высокого роста, стройна, движения ее отличались простотой и
непринужденностью, и весь облик ее дышал жизнью и страстной силой. Я сижу с
пером в руке и стараюсь разобраться в истоках ее очарования. Это было прежде
всего впечатление чистоты, которое она производила на людей. Я долго жила с
нею и видела ее не только одетой для выездов, но и утром, когда она только
открывала глаза. И не могу припомнить чего-либо, что бы оскорбило мое
эстетическое чувство. Глаза ее всегда были ясны, кожа всегда чиста. Я
никогда не видела ее простуженной, с насморком, не слыхала никогда в устах
ее жалобы на головную боль. Если она бывала утомлена, но замечала, что нужна
кому-нибудь, она искусно скрывала свою усталость. О том, что она плохо
чувствовала себя или бывала чем-нибудь удручена, можно было лишь
догадываться по тому, что она ничего не ела.
Когда кто-нибудь из ее знакомых бывал болен или чем-либо угнетен, она
ходила за ним, как за родным. Она могла буквально таять на ваших глазах и
оставалась веселая, ясная, смеясь в ответ на протесты врачей, увещевания
тетушек и своих "черных нянек". В такие дни красота ее приобретала особую
прелесть, в такие дни она прямо поражала людей. Она худела, и на ее тонко
очерченном лице обрисовывалась каждая линия, отражалось каждое движение,
каждый трепет ее души, и она казалась тогда существом неземным, чудесным
видением. В округе Кассельмен были поэты, которые со свойственной поэтам
полутропических стран экспансивностью бродили по ночам вдоль посеребренных
лунным сиянием рек, сочиняли восторженные стихи и на коленях умоляли Сильвию
принять скромную дань их обожания.
Я видела ее и здоровой, сияющей земною красотой. Тогда цвет ее лица был
похож на розы, которые она всегда держала в руках, а на щеках и подбородке
появлялись очаровательные ямочки. У нее был прямой, тонко очерченный нос, от
его кончика к губе скульптор, формовавший ее лицо, провел тоненькую
бороздку. Такая же бороздка прорезала ее прямой подбородок. Вы будете
смеяться, быть может, над этими подробностями. Но именно эти штрихи и
сообщали ее лицу удивительную выразительность. Как оно менялось и играло,
когда, например, ноздри ее дрожали от гнева или когда ею овладевал злой
бесенок и сеть тоненьких морщинок собиралась вокруг ее глаз!
Ямочки считаются особенностью чисто женской красоты, но лицо Сильвии не
было таким, которое называют обычно женским. Такие лица присущи юношам,
поющим на клиросе. Я говорила ей, что художники рисуют архангелов с такими
лицами. И в ответ она обвивала мою шею руками и шептала мне в ухо: "Старая