"Эптон Билл Синклер. Сильвия " - читать интересную книгу автора

изысканным листкам с золотой монограммой. Франк писал на клочке дешевенькой
бумаги. И все, что произошло между ними, показалось ей вдруг
неправдоподобным, показалось ей сном... Она старалась вспомнить его лицо и
не могла.
Сильвия легла спать в смутном состоянии духа. На следующее утро, когда
она ждала горничную с чашкой душистого кофе, она вдруг увидела его перед
собою.
Увидела его таким же, какой он был в садовой беседке, почувствовала его
горячее дыхание на своей щеке. И восторг вновь овладел ею, а вслед затем
стыд при воспоминании о его поцелуях. О, отчего он не едет, отчего он мучит
ее! Она не могла отделаться от мысли, что лишилась его уважения, бросившись
ему на шею, позволив ему целовать себя.
На следующее утро тот же негр привез ей большой букет золотистых
полевых цветов. Все удивились такому странному подарку. Но Сильвия поняла,
почему он послал ей эти цветы, - это были такие же цветы, какие она собирала
в то памятное утро. Она была счастлива.
- Это под цвет моих волос, - объяснила она, смеясь, и подумала, что он
все-таки любит ее, несмотря на ее легкомыслие...
Франк писал, что приедет вечером того же дня. Так как ехать ему
пришлось очень далеко, то его, конечно, оставили обедать.
Сильвия оделась очень просто, чтобы не обратить на себя внимания. У них
гостили в это время дядя Мандевиль, две кузины из Луизвилля, двое сыновей
епископа, а перед самым обедом приехал еще сын Барри Чайльтона. В усадьбе
Кассельменов редко садилось за стол меньше двенадцати человек, и повар
готовил всегда на двадцать персон. В это многочисленное общество Сильвия
ввела своего странного избранника, делая вид, что не замечает любопытных
взглядов, и отражая лукавые намеки.
Во главе стола сидел майор с седыми волосами и седой эспаньолкой, в
черном жилете, вырезанном так низко, что казалось, будто он во фраке. Верный
обычаю, заведенному в доме его отцов, он сам разрезал жаркое для своей
многочисленной семьи. В другом конце полная миссис Кассельмен в шелковом
платье накладывала на тарелки салат и десерт. "Мисс Маргарет" после рождения
своего наследника была в том возрасте, когда женщины обыкновенно
отказываются от борьбы с упорно раздающейся вширь талией. Когда я
познакомилась с нею несколько лет позднее, она весила двести восемь фунтов и
была самым добрым, самым приятным существом в мире.
Дальше сидела тетя Варина Тьюис, скромная и неприметная, утомленная
после целого дня беготни вверх и вниз по лестнице вслед за экономкой. У нее
было так много дел: надо было убедиться, записаны ли все скатерти,
отдававшиеся в прачечную, не осталось ли какой пылинки на мебели, вынесены
ли из столовой увядшие цветы, убраны ли комнаты. Тоненький голосок миссис
Тьюис редко был слышен за столом, разве только в тех случаях, когда у нее
справлялись о какой-нибудь семейной истории: кто на ком женат, кто к кому
сватался и правда ли, что дедушка такого-то соседа торговал когда-то
бакалейным товаром?
Дядя Мандевиль обыкновенно приезжал в Кассельмен Холл освежиться после
кутежа в Новом Орлеане - огромный, краснощекий, цветущий, с раскатистым
смехом и неистощимым запасом острот. Рядом с ним сидела за столом вторая
дочь Кассельменов, представлявшая собою любопытный контраст Сильвии, со
своими быстрыми черными глазами, положительным характером и безукоризненной