"Сергей Синякин. Владычица морей [И]" - читать интересную книгу автора

приготовляются напасть на Архангельск, Петр сам выехал туда вместе с царевичем
и пятью батальонами гвардии. Именно тогда укреплено было устье Двины и на
взморье заложена крепость Новая Двинка.
В Архангельске Петр Алексеевич осмотрел два новых фрегата, спущенных в
Троицын день английскими мастерами, не гнушаясь, посетил и простые холмогорские
барки, где долго беседовал с поморскими корабелами, после чего парился с ними в
баньке и Куриле Артамонову изволил собственноручно вырвать больной зуб.
После него заложено было еще два фрегата, и начал исполняться секретный
указ, для чего участок верфи огородили высоким сплошным палисадом, к коему
приставлены были часовые, получившие повеление стрелять в каждого, кто вздумает
наблюдать за ведущимися там работами. Трудились там сплошь соломбальские и
архангельские мастера, а иностранцев на верфь и не допускали. Досадствующие и
полные любопытства англичане спиртного на работников не жалели, пытаясь
вызнать, что за секретное судно строится на верфи. Поморские корабелы пили
много и охотно, как привык пить на халяву русский человек, но рот держали на
замке, а по отдельным бессвязным речам их вывода сделать было невозможно.
- Да разве может у русского дурака получиться что-нибудь путное, что на
воде сможет держаться? - с великой досадой спросил однажды искусный (не зря же
ему золотом платили!) аглицкий корабел Джон Биггз и под общий смех товарищей
добавил: - Что русский ни сделает, то тотчас утонет и кругов после себя не
оставит!
Местный корабел Маркел Плисецкий бережно вытер капли вина с непривычно и
оттого уродливо лысого подбородка, необидчиво ухмыльнулся и подмигнул
бражничающим:
- Утонуть-то он, может, и не утонет, а вот кругов после себя и в самом
деле не оставит! Тем его невнятная речь и закончилась.
Ничего о том Мягков и Раилов не знали. Добравшись до Холмогор, сразу же
отправились докладывать о своем прибытии по команде, пакет с предписанием сдали
в канцелярию, а сами были приняты подполковником Востроуховым. Востроухову
пребывание в Холмогорах радости особой не доставляло. Вертопрах и отчаянный
галант, в здешних местах он откровенно скучал, не находя объекта для
воздух-новения и страсти. Да, это была не Москва и даже не Оренбург, за
неумеренные воздыхания просоленные и продубленные морскими ветрами поморы могли
и побить крепенько, да и от жен их, привыкших к суровым ожиданиям, жеманства и
нежненности дождаться было трудно. А говорить с привыкшей к прямым и грубым
словам девицей о неземной страсти было так же глупо, как вести с унтер-офицером
ученые беседы о философии и греках.
Подполковник неприязненно оглядел румяных мичманов. Перед ним стояли
молодые стройные парни, одетые дорожно. Были они крепки, невысоки и коренасты.
Даже лицами походили друг на друга. Только у одного волосы и маленькие усики
пшеничного цвета, а другой - жгучий брюнет, словно из турок свое происхождение
вел. Востроухов даже засомневался - не братья ль перед ним. Глянул в проходные
документы - нет, у одного фамилия Мягков, у другого - Раилов. Подполковник
вскрыл печати на казенном пакете, бегло пробежал глазами предписание и, подняв
красные от неумеренных возлияний Бахусу глаза, ухмыльнулся:
- С прибытием, господа. Уж больно одинаковы вы, похоже, что с одного
ларца. Не братья ли?
Оказалось - братья.
Иван поинтересовался постоем. Подполковник Востроухов осклабился еще шире,
встал из-за стола, подошел к окну и со злорадством показал рукою на дом, что