"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

провожатого проповедника. Только он напрасно рожу свою кривил. Спать Иксус
Крест целомудренно лег один.
Отдохнув немного в комнате, Иксус вышел в зал и прошел на чистую
половину харчевни. Кидаренок смотрел на него с некоторой настороженностью.
Не раз были случаи, когда заезжие проповедники ели и пили что хотели, а вот
когда доходило дело до расплаты, то денег у них не оказывалось, и
проповедники принимались обещать Кидаренку, что в загробном мире он получит
от Яхве втрое больше, нежели потратил. И выкинуть их было проблематично и
даже опасно: во-первых, никто не знал, какие взаимоотношения у проповедников
с Богом, во-вторых, плебс, как правило, был за них и потому мог сжечь
постоялый двор за неучтивое отношение к Божьим слугам, а в-третьих, кто её
знает, может, и впрямь на том свете воздается втрое против затраченного.
Но этот платил.
И платил полновесно.
Попробовав монету на зуб, Кидаренок повеселел и приказал собрать на
стол, а сам уже стал приглядываться к головным уборам гостей, но проповедник
был битым - заметив взгляд Кидаренка, он сразу же пододвинул свой кидар
поближе, а затем, к великому сожалению хозяина постоялого двора, и вовсе сел
на него. Видно было, что отсутствием аппетита проповедник не страдает. За
еду он взялся, едва только прочитал молитву кадиш о пришествии Царствия
Божьего. Быстро он разделался с печеной бараниной, рыбой и лепешками, запил
все большим кувшином вина и рассеянно взялся за печенье и сушеные фрукты.
И в это время в зал вошли выспавшиеся караванщики. Софоний сел за стол
и зычно потребовал к столу хозяина харчевни. Проповедник поднял на голос
взгляд, увидел караванщика, побледнел и едва не выронил очередное печенье.
Видно было, что Иксус Софония знал хорошо, даже слишком хорошо.
Софоний обвел взглядом харчевню и тоже заметил проповедника. Бороду
караванщика квадратно прорезала непонятная улыбка, он коротко кивнул
проповеднику и склонился y печеному боку барашка. Могуч и живописен был
караванщик, и ел он, как самум, - все сметал на своем пути, и даже костей за
ним не оставалось.
А у Иксуса явно испортился аппетит. Он поковырялся в финиках, брезгливо
съел пару персиков и при этом все поглядывал на караванщика с опасливой
осторожностью, словно боялся, что караванщик у него блюдо с фруктами
отберет. Да, похоже, что эти двое друг друга знали и уже встречались на
пыльных дорогах Малой Азии. Кидаренок понял, что эта неожиданная встреча ещё
будет иметь свое продолжение. Не один день на свете пожил, многое в жизни
повидал, а сообразительностью его Бог не обделил, как и всякого достойного
иудея.
Наконец Крест встал и, даже не поинтересовавшись у хозяина городскими
новостями, что само по себе уже было верхом неучтивости, отправился в свои
покой. Расстроен он был, сильно расстроен.
На выходе проповедник столкнулся с караванщиком.
- Ну, здравствуй, Митрофан Николаевич, - не глядя на проповедника,
сказал караванщик. - Дал Бог свидеться! Живой, значит? А мы тебя в мыслях
уже похоронили!
- Здравствуй, Ваня, - в сторону сказал проповедник. - Вижу по твоему
виду, что удача тебе улыбается, мой друг. А я, выходит, живой. Рано вы меня
хоронить вздумали! Да оно и к лучшему, говорят, кого при жизни покойником
объявляют, потом очень долго живет!