"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

все бывает. Закон обязывает, а душа требует своего.
- Дурость! - кратко подтвердил Фома, прикладываясь прямо к кувшину. -
Вино портить - значит душу губить. Красные капли густо усеяли его черную
бороду.
- И откуда только обычай такой глупый взялся? - сказал Фома.
- Из-за рабов, - авторитетно сказал Симон по прозвищу Кифа. -
Неразбавленное вино они рабам дают. Потому как если народ не поить, то
обязательно бунты начнутся. А рабов-то у них ого-го сколько! Вот для себя
нормального вина и не остается, приходится римлянам разбавленным
пробавляться или вообще поску уксусную пить!
- Так пили бы хорошее сами, - усомнился Фома, выпятив задумчиво толстые
крупные губы. - А рабам бы разбавленное давали.
Симон бросил на него короткий взгляд и хмыкнул.
- Вот тут-то самые бунты и начались бы, - сказал он. - Знаешь ли ты
трезвый бунт, бессмысленный и беспощадный?
В середине стола поднялся Иксус. В руке он держал чащу свином.
- Слова! - послышались возгласы со всех сторон. - Скажи слово, Крест!
Иксус поднял чашу. Лицо его было бледно и меланхолично-спокойно. Рыжая
бородка и рыжие же давно уже не стриженные волосы, соединенные с
пронзительным взглядом, придавали проповеднику фанатичный вид. Отхлебнув из
чаши, Иксус окинул взглядом присутствующих за столом. Устроившие стол сидели
справа, допущенные к столу сидели слева от учителя.
- Товарищи! - сказал Иксус, оглядывая присутствующих за столом. - За
отчетный период наша организация потрудилась неплохо. Созданы первички в
Пергаме, Смирне, Эфесе, Филадельфии и ряде других городов. В ряды
организации влились новые верующие в светлое будущее человечества. Многие
наши товарищи зарекомендовали себя как пламенные трибуны, интернационалисты,
добивающиеся подлинного равенства как в социальном, так и в политическом
смысле этого, понимаешь, слова. Многие из вас помнят, каким к нам пришел
Матфей. Неграмотный, забитый пастух, вот кем он был. А теперь это закаленный
пропагандист, овладевший методами диалектики и материализма, и мы, я не
боюсь вслух сказать это, направляем его на самые тяжелые участки
идеологического фронта. А Левий Матвей? Ведь мытарь, пробы ставить некуда
было, у ребенка последнее отберет и в закрома Ирода Агриппы снесет. А
сейчас? Сейчас это грозный боец, на счету которого уже шесть мытарей и три
беглых колона, что промышляли грабежом и разбоями в отношении бедных
самаритян и других жителей многострадальных Иудеи и Галилеи.
Не могу не сказать доброго слова о Петре. Если дом начинается с
фундамента, то Петр есть краеугольный камень нашего дома. Тронь его - и дом
рухнет. Но нет, товарищи, той силы, которая могла бы пошевелить Петра. Если
уж он в социальную справедливость и всеобщее равенство уверовал, то уверовал
навсегда. И никаким ортодоксам эту его веру не поколебать. На крест он,
конечно, не пойдет и отречется даже в случае нужды, а потребуют того
обстоятельства, Петр и трижды отречется, но отречение это, товарищи, будет
мнимым, чтобы усыпить бдительность нашего общего врага и с новым задором и
рвением взяться за дело.
Он оглядел товарищей, сидящих под смоковницей.
- Иуда, - сказал он с некоторой печалью. - У нас их. как вы все видите,
сразу двое. Один - боевой товарищ, второй - порченый, словно плод высохшей
смоковницы. К сожалению, кто из них есть кто, рассудит время.