"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

некоторое время Пилат. - Интернационализм, братство, равенство
проповедовал... Ловко ты подметил, что легче верблюду в игольное ушко
пролезть, чем богатому в коммунизм проползти! Молодец! У меня бы мозгов не
хватило! Но ты сам понимаешь, прогресс, Митрофан Николаевич, без жертв не
бывает. Вся история, понимаешь, на крови замешена. А ты, можно сказать,
краеугольный камень. Ежели по совести, ты ведь, Митя, фигурой мирового
значения становишься, если через страдания пройдешь. Сам посуди, кто ты
сейчас? Рядовой проповедник, таких в Малой Азии как фиников. А на крест
взойдешь? На тебя же вся европейская культура равняться будет!
Митрофан Николаевич, он же Иксус, страдальчески сморщился и забегал
мелкими шажками по узилищу.
- Да не надо мне первых ролей! - замотал он головой. - Ты же, Федя,
знаешь, я наверх никогда не рвался. Меня же в обком приглашали, третьего
секретаря давали, а я отказался.
- Ну ты сравнил! - обиделся прокуратор. - Третий, понимаешь, секретарь
и фигура мирового значения! Я о чем тебе толкую, может, и обойдется все,
попробую тебя спасти, есть у меня кое-что для размена подходящее. А не
получится, так что ж... Ладно, Митрофан, - оборвал себя Понтий Пилат и
машинально посмотрел на запястье левой руки, понял, что оплошал, и нервно
закончил: - Ты отдыхай, Митя, отдыхай, у тебя впереди ещё трудные дни.
Иксус остался один. Беспокойно и тоскливо было у него на душе.
Прокуратору легко было пускаться в философские рассуждения, ему шкурой
собственной рисковать не приходилось, рисковал в этой ситуации лишь сам
Иксус. И не чем-нибудь, жизнью собственной рисковал. Кто же знал, что так
обернется? И странное дело, лютой ненавистью сейчас Митрофан Николаевич
Пригода почему-то ненавидел своего преподавателя научного атеизма в Высшей
партшколе: учил бы хорошо, не вляпался бы бывший первый секретарь
Бузулуцкого райкома партии в такую неприглядную историю. Кое-что Митрофану
Николаевичу сейчас припоминалось, но воспоминания вызывали лишь гнев и
тоску.
Как там было сказано - "и к злодеям причтен"?

Глава четырнадцатая,

в которой Иксус Крест размышляет о превратностях судьбы, а судьба
привычно играет человеком

Вот уж истинно - судьба играет человеком! Думал ли когда-нибудь
Митрофан Николаевич Пригода, всю активную жизнь проработавший на руководящих
постах различного ранга, что конец своей жизни он будет встречать на вонючей
соломе в странной и непривычной для партийного руководителя одежде, слушая,
как в соседнем узилище половой разбойник Варрава охотно уделяет внимание
экзальтированным купеческим женам? И мысль ему эта в голову не приходила!
Руководители ранга Митрофана Николаевича жизнь свою заканчивали обычно в
кругу семьи и близких, да и помирали они не на кресте, а в уютной постели, и
не от жажды, соединенной с голодом и утратой сил, а от инфаркта или
инсульта, явившегося следствием какого-нибудь большого совещания, на котором
этот руководитель попался на зуб ещё более высокому по рангу начальнику -
каждому известно, как у нас могут критиковать более низких по рангу
чиновников, требуя от них ещё большей самокритики. Чаще всего начальники