"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

первосвященников. Нашли развлечение!
- Поторопитесь! - сухо сказал прокуратор, который в представлении,
устроенном на Голгофе, тоже ничего интересного не видел. Да что там
говорить! Ничего приятного лично ему это не сулило, хоть он и умыл
символически и даже в самом прямом смысле свои руки после неправедного и
несправедливого Решения, принятого под нажимом Волкодрало. - Не дай Зевс,
гроза вот-вот начнется! Промокнем все!
Сказал и даже оцепенел от неожиданности. Гроза! Как Тогда, на Меловой!
Тогда тоже было принято политически верное, но все-таки неправедное решение.
Как сейчас! И гроза! Гроза!
Двух разбойников уже вздернули на кресты и вкопали эти кресты в
каменистую почву Голгофы. Разбойники, как и полагалось, громко стонали. Так
громко, что прокуратору начало казаться, что он играет в каком-то
любительском спектакле. Сейчас закроется занавес, и из темного зала
раздадутся бурные аплодисменты, переходящие, как водится, в овации.
Он прикрыл глаза, чтобы справиться с собой, а когда открыл их,
легионеры, неудобно скучившись, с натугой поднимали третий крест.
- Ну, Ванька, - неожиданно по-русски закричал с креста Иксус. Да какой
Иксус! Митрофан Николаевич Пригода с креста закричал, только что кулаком
погрозить не сумел. - Отольются тебе мои слезы! Займутся ещё тобой, сукиным
сыном, компетентные органы!
В толпе заволновались.
- Отца небесного зовет! - авторитетно сказал хмурый плечистый мужик в
грязной милоти.
- Может, нас проклинает?! - с не меньшей уверенностью возразил ему ещё
один любопытствующий.
- И тебе, Феденька, мои слезы отольются! - снова закричал Митрофан
Николаевич из поднебесья. - Иван! - Он явно обращался к Софонию. - Доведется
вернуться, напиши все в органы, обязательно напиши! Пусть знают Иуд
поименно!
- Иуду вспомнил! - загомонили в толпе. - Значит, правду говорят, что он
его предал!
- А я ещё воскресну! - неожиданно по-арамейски пообещал Митрофан
Николаевич Пригода. - Сейчас вы меня судите, а тогда уж я вас судить буду!
По всей строгости законов!
Толпа снова взволнованно охнула.
"Господи! - подумал прокуратор. - Надо было бы молчание обеспечить.
Ведь каждое слово интерпретировать станут!"
Тут и гадать не стоило, к какому выводу чуть позже собравшиеся на
Голгофе придут.
Ромул Луций внимательно смотрел на прокуратора. Прокуратор еле заметно
кивнул, а чтобы сомнений в его дальнейших указаниях не было, уткнул большой
палец правой руки в землю.
Увидев столь недвусмысленный знак, Ромул зашептал на ухо Портвинию
Циску, бывшему у него в напарниках.
- Ты этих двух, - показал он рукой. - А я - этого!
- Ты серьезно? - Портвиний покачал головой. - Непорядок! Распятый
помучиться должен, для того их на солнышке и вкопали. А это, друг Ромул,
ненужное милосердие получается, не может быть, чтобы прокуратор этого
требовал! Не может быть!