"Иван Ситников. Окаянная голова " - читать интересную книгу автора

перхотою, а третью охотою. Давай, свет мой, Сергей Платонович, закусывай,
голубчик.
Офицер не заставил себя долго упрашивать и с жадностью принялся за еду.
Холодный борщ с плавающим поверху жиром особого аппетита не вызывал, но в
животе после пережитых треволнений призывно урчало.
Хозяин тоже отхлебнул из тарелки, поморщился и посмотрел на гостя.
- Ложка-то узка, таскает по три куска: надо ее развести, чтобы таскала
по шести. Анисья! - крикнул он.
Раздался топот босых ног и кухарка Анисья, закутанная в платок
появилась в дверях.
- Ты, что ж, думаешь, раз время позднее, то мы эту гадость есть будем?
А ну неси нам чего-нибудь стоящее...
"Стоящим" оказались: жареные грибочки, подрумянившийся бараний бок и
запеченный в тесте тетерев. Ночник просверкал до зари. Спать легли уже на
рассвете.

* * *

Ближе к вечеру следующего дня, Антон Ильич давал указания гостю.
- Вот он, тот самый лабаз, - рассказывал помещик, показывая офицеру,
покосившийся сарай, стоящий на отшибе, к которому от дома вела заросшая
бурьяном тропинка.
- Внутри, ничего интересного, - помещик с усилием отворил скособоченную
дверь. - Так, хлам разный. Но вот это место особенное.
Он, разбросал ногой валявшееся повсюду сено и подвел гостя к пяточку
земли посредине сарая.
- В полночь, здесь огонек появляется. Будто светляк крупный светит.
Вот, как появится, надо сразу копать. Заступ вона стоит, к стене прислонен.
Если признает тебя амулет, то в руки дастся. А возле лабаза я телегу
запряженную поставлю. Выйдешь и езжай в лес по проселочной дороге. Увидишь
поляну, жарками усыпанную, слезай и жди.
Офицер, как зачарованный слушал помещика. Обхватив плечи руками, он
покачивался из стороны в сторону и о чем-то мрачно размышлял.
- Антон Ильич, а живой то я вернусь?
- Вернешься, Сергей Платонович, у нечисти все по совести, не то, что у
людей. - Успокоил офицера, хозяин. - И не забудь золота взять. Пудов десять
проси. Но, чур, уговор - половина награды моя.
- Слушай, Антон Ильич, а не боишься, что я душегубом окажусь? И, за это
самое золота, тебя жизни лишу? - глаза офицера недобро сверкнули.
Хозяин лишь пожал плечами.
- Нет, не боюсь. Не из корысти собака кусает, из лихости. А лихости в
тебе, Сергей Платоныч, уж прости, ни на грош.

* * *

Ближе к полуночи, офицер уже изрядно подкрепленный белым хлебным винцом
Анисьи, подошел к лабазу. Ночь, как назло выдалась ненастная, бурная. Да, в
общем-то, и весь день, начиная с обеда, дождило. Офицер, поеживаясь от
пронизывающего покосного ветра, зашел в лабаз. Строение, еще при свете
поражавшее своей удручающей ветхостью, сейчас казалось старым прогнившим