"Константин Ситников. Санитар морга" - читать интересную книгу автора

трупов, да бродило два пошатанных стула с облезлой обшивкой.
Вадим поставил каталку, присел на край кушетки и, зажав сложенные
ладони между колен, незаметно для себя принялся нервно раскачиваться. Был
первый час ночи. Самое глухое время. Тишина давила на тонкие перепонки
своей огромностью: не только их шесть этажей были погружены в мертвую
тишину - весь город. И он сидел в этом безмолвии наедине с женщиной, о
которой думал столько ночей, и впереди у них были долгие часы одиночества
вдвоем. Но точно ли это она? Он встал и, на секунду повиснув рукой в
воздухе, откинул край простыни. Это была она. Женщина лет сорока пяти, с
короткими черными волосами и бескровными, потрескавшимися губами. У нее
была сухая, желтоватая из-за болезни кожа, с четко различимыми клетками и
крошечными устьицами пор. Щеки сужены от худобы, пустой жировой мешочек
вяло повис у горла. На подбородке виднелось коричневое родимое пятнышко.
Он снова вернулся на свою кушетку, пальцы у него дрожали, внутри же его
настоящий колотун бил, как припадочного.
Как санитару, ему предстояло раздеть ее. Множество раз Вадим
проделывал эту процедуру. Ему приходилось раздевать трупы женщин и мужчин,
стариков и детей, доводилось обрабатывать трупы страшные,
полуразложившиеся, распадающиеся под пальцами, затянутыми в резину. Но
теперь он и помыслить не мог, чтобы прикоснуться к этой женщине грубыми
руками санитара. Он хотел вложить в свое первое прикосновение к ней всю
нежность, на какую был способен, и все почтение, которое он к ней
чувствовал. И он никак не мог решиться на это первое прикосновение. С
детской робостью вглядывался он в ее такое знакомое и совсем чужое лицо.
Губы его невольно дрогнули, и он зашептал едва слышно, словно стесняясь
своих слов:
- Я люблю вас... я знаю, у вас есть муж... я видел, как вы целовались
с ним в губы. Но неправда! это были ненастоящие поцелуи. Так не целуются,
если любят. Так целуются, когда привыкнут друг к другу. А я вас люблю...
уже давно, с тех пор как узнал... полмесяца назад. Я стоял во дворе... И
вдруг открылась дверь, и показались вы... в больничном халатике,
стареньком и застиранном, но такая... такая... Вы, прищурившись, поглядели
на весеннее солнышко и только тогда вышли на крыльцо и закрыли за собой
дверь. В тот раз вы посидели на лавочке совсем недолго, полчаса. Но эти
полчаса открыли для меня такое огромное чувство, что я не знал, как
поместить его в груди... оно рвалось наружу... мне хотелось выплеснуть его
из себя - на этот унылый больничный дворик, на этих безрадостных мужчин и
женщин в одинаковых халатах, - чтобы все они осветились, как от весеннего
солнца... О, с каким нетерпением ждал я, когда вы снова выйдете во дворик,
когда я снова смогу видеть вас! И я следил... да, я следил за вами каждый
день. И почти каждый день, даже не подозревая об этом, вы дарили мне
радость общения с вами, потому что - хотя вы и не слышали моих слов - я
без конца говорил, говорил с вами, и вы - да, да, не смейтесь! - вы
отвечали мне едва уловимым движением руки... поворотом головы... И вот
теперь... о, теперь я могу говорить с вами открыто, и я знаю, что вы
выслушаете меня, что вы не отвергнете моего признания! - Он прижал руки к
груди и со страхом и надеждой взглянул на неподвижное лицо женщины. Оно
выражало сосредоточенное внимание.
И тогда, не в силах сдержать внутреннего напора чувств, он выкрикнул:
"Не верьте... не верьте тому, что говорят обо мне... что будто бы я по