"Константин Ситников. Зомби." - читать интересную книгу автора

преисподней, чтобы они сохранили ее тело от разложения до тех пор, пока я
не доставлю его в Малайзию? Ответ на этот вопрос был слишком страшен. Нет,
не только любовь... не столько любовь... совсем не любовь подвигла меня на
это, но - теперь я могу в этом признаться - то чувство непоправимой вины
перед своей женой, которое не оставляло меня с первых дней ее роковой
болезни.
Многодневный путь из столицы Малайзии, Куала-Лумпур ("грязное
устье"), в нетронутую глубь страны выпал из моей памяти. Спустя десять
месяцев после смерти моей жены я нашел себя в жалкой хижине, сложенной из
плетеных бамбуковых матов, на окраине глухой малайзийской деревни. Помню,
как впервые заглянул ко мне в дверной проем, пригнув кудлатую голову,
веселый мужчина с тонкими руками и ногами, с короткой кучерявой бородкой
вокруг округлых коричневых щек и неприметного подбородка. На нем были
европейские шорты и традиционная рубаха с широкими рукавами, баджу. Он
присел передо мной на корточки и заговорил на ломаном английском. Назвался
он посредником и сам предложил мне свои услуги за весьма незначительную
плату. Но когда я объяснил ему, что именно мне требуется, он энергично
замотал головой и вскочил, чтобы уйти. Помню, с каким расчетливым
хладнокровием достал я всю свою зеленую наличность и бросил ворохом на
бамбуковую циновку. Далеко заполночь, после изрядного количества кислой
рисовой водки, мы договорились, что он в течение месяца обеспечит
зомбификацию тела моей жены.
На следующее утро, впервые за полгода, расстался я с цинковым гробом,
когда четверо мужчин, приведенных моим расторопным посредником, взялись за
его прямые углы и ходко понесли его в джунгли: к колдунам, объяснил мне
посредник, или, как называл он их на языке даяков, к дукунам.
Ожидание было ужасным. Порой мне казалось, что я схожу с ума. Чтобы
приняться за что-нибудь, даже самое необходимое, мне часами приходилось
убеждать самого себя, что я - именно та личность, которой я привык себя
ощущать, и что все, происходящее с ней, происходит со мной. Но стоило мне
на короткий миг уверить себя в этом, как происходило новое смещение моего
внутреннего взора и все снова становилось призрачным и ирреальным. Я
словно бы терял фокусировку, окружающий меня мир делался размытым и
распадался на цветовые пятна, никак не связанные между собой. Я забывал,
зачем я здесь, в голову мне приходила шальная мысль, что это меня, меня, а
не ЕЕ, по ошибке приняв за труп, превратили в зомби. И удивительным
образом комизм этой нелепой ситуации приносил мне небывалое облегчение,
разрядку тому напряжению, которое скапливалось во мне, как скапливается в
грозовых тучах электричество, прежде чем разразиться молнией. Стоило мне
представить, что это не я, а ОНА приходит за мной, ставшим зомби, как меня
начинал бить неудержимый истерический хохот. Я давно уже заметил, что
крайний ужас и смех связаны друг с другом более тесно, нежели привыкли
думать, и что так называемый черный юмор, который многие считают
кощунством, есть наивысшее проявление самого глубинного человеческого
ужаса, доставшегося ему от первобытного хаоса.
Принято делить всю историю развития вселенной на два периода: период
хаоса и период космоса. При этом забывают, что хаотическое сочетание
элементов в своем бесконечном изменении неизбежно должно на какой-то
краткий отрезок времени сложиться гармонично. Именно это временное и
случайное гармоничное состояние хаоса и называют космосом. Однако хаос