"Елена Съянова. Плачь, Маргарита " - читать интересную книгу автора

всем неприятна и вносила хаос в умы. Собеседники, не желая прослыть
невеждами, начинали судорожно рыться в памяти, перетряхивать школьные
познания, затем выдавались версии одна нелепей другой, и в конце концов
Геббельс, устыдив всех, давал правильный ответ. Все сразу же заявляли, что
именно это они и имели в виду. Но если мужчины всякий раз попадались на
удочку, то фрау Елена просто зубами скрежетала, стоило Геббельсу собраться
что-либо процитировать.
- Только посмей, Поль, сдуть при мне пыль с какого-нибудь
мумифицированного Овидия, и я тебя укушу!
У Поля тоже имелись претензии к Хелен (он, конечно, догадался, как она
развлекалась эти дни), и чтобы случайно не попасть под перекрестный огонь,
Эльза и Гели отправились почитать в тепле библиотеки. В доме и в самом деле
становилось прохладно, а в "фонарной" и вовсе свежо. Еву они позвали с
собой. Девушка тотчас же удалилась в другой конец зала и принялась
исследовать содержимое огромных шкафов. Наконец-то им удалось уединиться, и
Гели, мерцая глазами из-под рассыпавшихся кудрей, напряглась в ожидании.
- Мы немного отложим наши планы, Гели. Мне придется вернуться в
Мюнхен, - сказала Эльза. - Мне очень жаль.
- Это все? - Гели глядела не мигая, словно ждала чего-то еще.
- В каком смысле?
- Мне показалось, ты расстроена.
- Мне хотелось поехать с тобой.
- Только из-за этого?
- Ты так радовалась.
Гели, сияя, держала ее руку. Вдруг ее опять что-то встревожило.
- Ты говоришь мне правду?
- Конечно. Я, пожалуй, провожу Еву в ее комнату. По-моему, бедняжка
совсем измучилась и ненавидит нас всех.
- Да, - согласилась Гели. - Она какая-то жалкая. Хоть и красивая.
Она проводила глазами стройную ассистентку Гоффмана, а потом, открыв
"Сонеты", еще долго глядела поверх книги в одну точку.
"Мы станем депутатами рейхстага для того, чтобы изменить веймарские
умонастроения! Мы придем как враги! Мы придем как волк, вламывающийся в
овчарню!"
Таковы были лозунги избирательной кампании 1928 года, предложенные
Геббельсом.
Гитлер нервничал:
- Эта кампания длится уже три недели! Впереди еще три. Мы стоим
посредине пути. Но где, где настоящие лозунги? Я спрашиваю вас, где хотя бы
одна стоящая фраза? Хотя бы слово! Я желаю услышать его, если здесь еще не
разучились думать!
Берлинская склока вырвала шесть драгоценных дней, и хотя кампания уже
катилась лавиною, он нутром чувствовал разброд и шатанья. Да еще проклятое
горло, вечный внутренний враг, опять подвело. Какая-то журналистская мразь
из скверной берлинской газетенки написала о фюрере: "Этот человек не
существует, он лишь производит шум".
- Если так пойдет дальше, я и шума производить не смогу, - мрачно шутил
Адольф по поводу своего голоса, все более напоминавшего шуршание
автомобильных шин.
Итак, хорошего лозунга у кампании не будет - это становилось ясно. Три