"Елена Съянова. Плачь, Маргарита " - читать интересную книгу автора

в напряжении дожидался первых реплик фюрера, после чего все вокруг обычно
приходило в движенье и ресторанный зал превращался в своего рода канцелярию;
разносящие блюда и напитки официанты то и дело сталкивались с функционерами,
входящими и выходящими с бумагами в руках.
Гитлер редко молчал в стенах "Баварии"; если же такое случалось, все
знали - фюрера что-то выбило из колеи. О том, что его выбило на этот раз,
догадывался один Борман. Гитлер часто кричал на соратников; он мог затопать
ногами, сорваться на площадную брань, но никто и никогда не слышал, чтоб он
орал на Гесса. Мартин, находившийся рядом с Гессом в момент звонка фюрера на
Шеллингштрассе и слышавший последнюю фразу своего шефа, понял, как
отреагировал на нее Гитлер. Борман еще с Бергхофа собачьим нюхом чуял
накапливающееся между ними обоими напряженье, хотя никаких видимых признаков
не наблюдал.
Положив трубку, Гесс сделал глубокий вдох, затем попросил Мартина
отставить все дела и поехать в "Баварию".
- Я приеду к семи, - коротко бросил он.
Теперь, наблюдая вместе со всеми за угрюмым вождем, Борман ждал его
первого слова, чтобы тут же вставить свое. Так и вышло, и это вызвало
очередной шквал негодования в сердцах товарищей по партии - только подумать,
опять этот выскочка тут как тут и что-то шепчет в ухо мрачного Адольфа, к
которому сам дьявол сейчас поостерегся бы приблизиться. А вождь ничего, даже
как будто посветлел и кивает на стул рядом.
Реорганизация аппарата НСДАП, который следовало оперативно приспособить
под новые нужды, состояла в четком определении функций комитетов и
разграничении полномочий. В новой ситуации фюрер в очередной раз
перетряхивал аппарат, вязал по рукам одних и подталкивал вперед других,
идущих на смену. Так, сегодня он высказал ряд претензий к шефу оргкомитета
партии Грегору Штрассеру и стимулировал Роберта Лея. Затем призвал Эрнста
Рема к тесному сотрудничеству с его молодым коллегой и подчиненным Генрихом
Гиммлером, причем особые инструкции в этом "альянсе" были втайне даны лишь
последнему. Фюрер планировал также создание ключевой структуры -
центрального политического комитета, однако вакансию пока оставил открытой.
Рядом с ним на стуле ерзал Геббельс - у него участились конфликты с
Розенбергом, считавшим себя главным партийным идеологом и часто внедрявшимся
в текущую пропагандистскую деятельность, в которой, по мнению Йозефа, он
ничего не смыслил. Однако только что вышла его книга "Миф XX века", и
идеолог окончательно задрал нос. В конце этой весны они четверо - Геббельс,
сам фюрер, Лей и Гесс - одновременно взялись ее прочитать, чтобы по
прошествии двух недель обменяться мнениями. Так и сделали. Гитлер назвал
книгу очень умной, Гесс с ним согласился; Геббельс присоединился к мнению
обоих, хотя все время был так занят, что не успел ее даже раскрыть. Гесс,
правда, тоже признался ему по секрету, что, добравшись до фразы о том, что
"марксизм смешал идеи интернационализма, классовой борьбы, пацифизма с не
имеющим ничего общего с ними принципом социализма", дальше читать не стал,
потому что почувствовал, что заранее со всем согласен. Один только циник Лей
сказал то, что думал: "Начал читать и бросил. Чушь собачья!"
Сейчас Йозеф втайне надеялся, что фюрер даст ему четкие полномочия,
которые позволят избавиться от не имеющих ничего общего с действительностью
инициатив Розенберга. Однако Гитлер почти не смотрел в его сторону, и
Геббельс решил поговорить с Гессом, который только что появился, голодный и