"Дэ Сижи. Бальзак и портниха китаяночка " - читать интересную книгу автора

любовнику, начальнику придворных евнухов. Когда я поднял глаза к ее
головокружительным пикам, торчащим во все стороны, то заметил узкую
тропинку, что вилась вверх в мрачных расщелинах средь нагромождений скал и,
казалось, истаивала в тумане. Несколько кули, нагруженных подобно вьючным
животным огромными корзинами с медью, которые держались у них на спинах на
кожаных ремнях, спускались по этой тропе. Но мне сообщили, что добыча меди
здесь давно уже в упадке, и все из-за отсутствия транспортных средств.
Сейчас по причине особого географического положения этой горы люди, живущие
на ней, перешли на выращивание опиумного мака. Мне, кстати, очень не
рекомендовали подниматься на гору: все, кто выращивает мак, вооружены. И
после сбора урожая они занимаются тем, что нападают на путников. Так что я
ограничился тем, что издали полюбовался этой дикой местностью, которая
благодаря обилию высоких деревьев, вьющихся растений и вообще буйной
растительности, казалось, специально создана для того, чтобы разбойник мог
там затаиться, а после наброситься на путешественников".
На горе Небесный Феникс было около двух десятков деревень,
располагающихся вдоль единственной извилистой тропы или же укрывающихся в
сумрачных ущельях. Обычно каждой деревне полагалось принять пять-шесть
молодых горожан. Но наша, вскарабкавшаяся чуть ли не на вершину и самая
бедная, смогла взять на свое иждивение только двоих - Лю и меня. Под жилье
нам отвели ту самую хижину на сваях, где староста исследовал мою скрипку.
Хижина эта была общественной собственностью и строилась не как жилой
дом. Под хижиной, поднятой над землей на высоких сваях, помещался свинарник,
где проживала большущая свиноматка, также общественное достояние. А сама
хижина была сколочена из неструганных досок, потолка в ней не было, и вообще
предназначалась она для хранения риса, кукурузы и всяких ломаных
сельскохозяйственных орудий; а кроме всего прочего, то было идеальное место
для тайных любовных свиданий.
В этом строении, ставшем резиденцией двух "перевоспитуемых", за все
годы его существования никогда не было никакой мебели - ни стула, ни
стола, - кроме двух топчанов, приткнутых к стене в крохотной комнатке без
окон.
И тем не менее вскорости наш дом стал центром деревни; все ее жители
приходили к нам, включая и старосту, у которого по-прежнему левый глаз был
мечен тремя кровавыми пятнышками.
А причиной тому стал тоже "феникс", но маленький, можно сказать даже,
крохотный и ничуть не небесный, а всецело земной, владельцем которого был
мой друг Лю.

***

На самом- то деле то был никакой не феникс, а горделивый петух в
оперении павлиньей зелено-синей расцветки. За грязноватым стеклом он
стремительно опускал голову, и его острый эбеновый клюв ударял по незримой
земле, а в это время секундная стрелка медленно обходила циферблат. Затем он
вскидывал голову с открытым клювом и, видимо, довольный, насытившийся
воображаемыми зернами риса, отряхивал перья.
Будильник Лю с петушком, клевавшим каждую секунду, был невелик. Видимо,
из-за малого размера он не привлек внимания старосты в день нашего прибытия.
Будильник был величиной с ладонь, но звонил он так приятно, так мелодично...