"Ант Скаландис. Операция на разуме (Авт.сб. "Ненормальная планета")" - читать интересную книгу автора

зеленую сетку листвы падало дрожащими пятнами солнце. Пели птицы. Ползли
дурманящие запахи поздней весны. Отдохнуть хотелось.
- Не дадут мне сейчас отпуска, - сказал Калитин.
- А тебе и не надо никакого отпуска. Ложись ко мне на исследование.
Калитин вздрогнул. И попросил сигарету, если найдется. Он уже полгода,
как бросил, но теперь курить захотелось невыносимо.
- Кури, - сказал Юров, достав из стола подаренную кем-то пачку "Лорда".
- Сейчас это даже на пользу, чтобы раскрепоститься, а потом снова бросишь.
Ну, так как тебе мое предложение?
Калитин не знал, что ответить. Отдохнуть хотелось, но Юров чего-то
недоговаривал. Возможны были варианты: либо у Калитина на самом деле
что-то очень серьезное, либо случай Калитина представляет живейший интерес
для диссертации Юрова, либо и то и другое сразу. Иначе быть не могло.
Калитин слишком хорошо знал своего приятеля.
А после третьей сладкой затяжки, от которой слегка закружилась голова,
знаменитый нейрохирург вдруг понял, что выбирать, собственно, не из чего и
надо оставаться.


Прошла неделя. Калитин много гулял, с аппетитом ел, спал вволю,
выкуривал в день полпачки, вечерами подолгу размышлял, сидя один, иногда
писал. И Юров его почти не трогал. Только по утрам просил подробно
рассказывать о снах. А сны были все те же. И если раньше он оперировал
роботов, поначалу казавшихся ему людьми, а сам и вовсе неизменно оставался
человеком, то теперь от начала до конца все кругом были роботы, а в финале
каждого сна роботом оказывался и он сам. Это было страшно.
Юров скрупулезно заносил в свой журнал все калитинские видения, а потом
они наперебой вспоминали многочисленные рассказы о роботах, прочитанные
ими в те годы, когда оба увлекались фантастикой. Это их успокаивало. Но от
разгадки Юров был далек. Он даже не всегда знал, о чем спросить пациента.
Однажды вопрос оказался очень правильным:
- С чего начались твои кошмары? Постарайся вспомнить.
И Калитин вспомнил. Внезапно, вдруг, словно упал какой-то занавес.
В тот вечер, перед первым сном о роботах он писал статью для журнала, и
в голову пришла мысль: все работы по исследованию человеческого мозга -
абсолютно безнадежное дело, а любое хирургическое вмешательство - не
более, чем варварская попытка чинить микрокомпьютер зубилом и пассатижами.
До конца понять мозг, подумалось Калитину, так же невозможно, как
невозможно роботу разобрать по винтику себе подобного, а затем собрать в
том же виде. Робот для этого не предназначен, в него это не заложено. А
человек? Есть ли у человека возможность разобраться в собственном мозге до
последней клеточки?
Мысль мелькнула тогда и была отброшена как неконструктивная. Но
начались сны. И только теперь Калитин увидел связь. Связь была очевидна.
Но Юров не счел ее существенной. Он выстраивал свою концепцию.
Кончились кошмары внезапно. Две ночи подряд Калитин проспал совсем без
сновидений, и Юров уверял его, что все прошло, нормальный образ жизни дал
себя знать, и можно больше ни о чем не беспокоиться, но чутье врача
подсказывало Калитину, что его друг психиатр кривит душой. Юров ждал новых
симптомов.