"Дмитрий Скирюк. Зверики (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Упокой, Господи, их Третью душу, дай ей добрых игр и развлечений, дай ей
много ярких бусин и цветных камушков, много ленточек, красивой одежды и
всяческих забав, чтобы радость игры вошла в дом их Третьей души. Упокой,
Господи, их Четвертую душу, дай ей друга, если это она, и дай ей подругу,
если это он, чтобы радость слияния и единения трогала тело и сердце их в
доме Четвертой души. Упокой, Господи, их Пятую душу, дай ей дом, дай
потомство и надели ее заботой, чтоб она могла понять, зачем живет и что ей
стоит хранить и беречь и любить, чтобы радость отражения себя в себе вошла
в дом их Пятой души. Упокой, Господи, их Шестую душу, дай ей счастье
осознания тебя в том, как ты есть, бо ты есть Свет и никакой в тебе нет
Тьмы, бо ты есть Благо, а не Зло. Упокой, Господи, их Седьмую душу...
Молитва оборвалась. Оджикута умолк. Открыл глаза.
По верованиям атроксов, Седьмой души эпсолианцы были лишены.
Оджикута поднял взгляд в темнеющее небо, туда, где сквозь прозрачные
полы и потолки тюремных клеток разноцветными булавочными уколами
проглядывали звезды. Звездное небо. Небо Эпсола. "Из-за них, - подумал
Оджикута, - из-за этих звериков мы так и не смогли стать эпсолианцами. Это
они были и остались ими, а мы до конца остались детьми старой Атры..."
Эпсолианцы все стали пленниками даже на своей родной планете, их не
истребили, но приручили, так и не дав развиться им во что-нибудь разумное.
Атроксов вполне устраивало подобное положение дел. Имели право атроксы так
поступить или не имели, не ему было решать, не Оджикуте, скромному жрецу,
Подающему Слово. Да и в любом случае теперь было уже поздно.
Интересно, за кого они бились в последнем бою? За себя, за хозяев или
- за свою планету?
Оджикуте вдруг захотелось поверить, что корабль принца Омаджегана не
погиб, что он скрылся от погони, затерялся где-то в необъятных безднах
космоса. И, может быть, эпсолианцам посчастливится найти другую, чистую
планету где-нибудь на окраине Галактики, где Омаджеган сможет посадить
корабль, и где они начнут другую жизнь, и где ни подлые захватчики ч'крха,
ни варионцы, ни йехитта, ни другие, и даже - сами атроксы не найдут их
никогда.
Никогда-никогда.
Он опустил глаза. Эпсолианцы шли, и Оджикута против воли зашептал
опять. Он уже не подавал чужие Слова, он творил новую, последнюю свою
молитву, которую каждый священник должен сотворить хотя бы раз, если он
действительно хочет разговаривать с Богом и быть услышанным. Он говорил, и
слезы, как слова из губ, сочились из закрытых глаз его.
- Упокой, Господи, их Седьмую душу, - говорил он тихо. - Дай ей
бесконечный зуд познания, дай, но никогда не утоляй его. Дай ей
возможность это познанное применить и претворить. Дай ей познать всю
радость бытия и дай познать всю горечь осознания сей радости. Дай ей
познания глубин, высот и дали бесконечности, дай ей силу быть собой и
укрепи в победах над стихией и врагами. Дай им возможность снова стать
людьми, этим зверикам, этим рабам, которые оказались честнее, смелее и
крепче хозяев. Дай вечный непокой в извечном беспокойстве, чтобы радость
познавания укрепила сердце их Седьмой души. Дай понимания и честности
перед собой, дай веры и любви к себе и ближнему, кто не такой, как ты, дай
доброты и милосердия!
Дай разума, которого мы все, наверно, были лишены...