"Дмитрий Скирюк. Блюз черной собаки" - читать интересную книгу автора

поменялись - Танука позвонила мне в десять утра, сказала, что до полудня
будет занята, и предложила встретиться на площади Карла Маркса. Спорить я не
стал, только спросил, где именно, нажал отбой и поплёлся умываться и
готовить завтрак.
За суетой последних дней я совсем перестал пополнять запас продуктов.
На кухне обнаружились только батон, рожки и замороженные овощи. Я решил
сварить из этого овощной суп, хотя завтракать супом, с моей точки зрения, по
меньшей мере странно. Но, памятуя день вчерашний, я решил на всякий случай
заправиться впрок. Без скольки-то двенадцать я надел свитер, кроссовки и
вышел из дома. От меня до Сибирской (бывшей Карла Маркса) пять минут ходьбы
плюс столько же вверх, до площади, так что особо я не торопился.
Фотоаппарат я сегодня решил с собой не брать.
Танука была уже на месте, и это меня удивило: не припомню, чтобы хоть
одна моя знакомая пришла на встречу вовремя. Она стояла возле входа в сквер,
у овощной палатки, и разговаривала с парнем - я издалека не разглядел его
лица, хотя мне показалось, я встречал его в компании Игната. Высокий, в
кожаном плаще, с прямыми чёрными волосами, собранными на затылке в хвост, с
бас-гитарой в клетчатом чехле - он наверняка тоже из их банды. Впрочем, все
они выглядят похоже. Пока я приближался, разговор закончился, парень махнул
рукой, подхватил гитару и удалился в сторону Гарнизонного. Танука осталась
одна, огляделась, увидела меня и помахала рукой.
- Хай, - сказала она, когда я подошёл, перехватила мой взгляд и
пояснила: - Это Севка Дрын из "Kabinett Der Sinne". Знаешь их?
Я наморщил лоб и только секунд через пять сообразил, что так называется
группа, где играл Игнат. Я всё время не мог запомнить название. Странно, что
оно всплыло только сейчас. Похоже, всем, с кем я общался в эти дни, это было
до лампочки, максимум вспоминали, что парень "играл в каком-то ансамбле".
- Видел как-то раз, - кивнул я. - Они уже знают?
- Да. Уже.
Танука ёжилась и держала руки в карманах. Сегодня на ней был чёрный
балахон с Мэрилином Мэнсоном, ярко-малиновые брючки и такая же бейсболка без
эмблемы, из-под которой сзади хвостом выбивались светлые волосы, спадая на
маленький рюкзачок. Шею девушки охватывал кожаный ошейник с шипами, на груди
болтались миниатюрный мобильник и дырявый египетский крест (блин, всё время
забываю, как он называется). Из макияжа - только помада и лак на ногтях, на
сей раз малиновые, в тон брюк. Оделась девонька опять не по погоде: хоть и
палило солнце, после вчерашнего дождя было прохладно, земля дышала холодом и
сыростью. А ведь утром было ещё хуже. Но выговаривать ей я не стал -
во-первых, кто я такой, чтоб читать ей мораль, во-вторых, сам терпеть не
могу, когда мне выговаривают, и, в-третьих, появился лишний повод проверить,
как там обстоят дела сегодня с предсказанием погоды, пойдёт чукча на охоту
или за дровами.
- Ну, куда пойдём? - осведомился я вместо этого.
- Пока не знаю, - мрачно бросила Танука.
- То есть как? - удивился я. - Получается, я зря с работы отпросился?
Ты же вчера обещала сводить меня к этому... писателю твоему.
- Нет его. Я обзвонила всех - как сквозь землю провалился.
- В смысле? - не понял я. - Кто провалился? Писатель провалился?
- Ну да. У него бывает. Он вообще не особенно любит с людьми общаться,
а если нападёт хандра, вообще прячется от всех на месяц или два - и хрен его