"Эдуард Мартинович Скобелев. Катастрофа" - читать интересную книгу автора

бесплодными упованиями, он хочет верить, что найденная им самка облегчит
его жизнь, будет понимать его и служить ему вечно, независимо от дурного
настроения, невзирая на занятость и отвращение к нежностям после перегрузки
спиртным в компании нужных людей...
Насмотревшись на семейную жизнь старшего брата, я не торопился связать
себя обязательствами. Тем более что мне не доводилось сильно влюбляться. Я
был рабом, я был заключенным. Кто имеет хотя бы поверхностное представление
о том, что это такое - писательство, тот не осудит меня. Изо дня в день,
окончив дела в торговой фирме по продаже пишущих машинок, я старался
постичь тайны литературного ремесла, нередко доводя себя до полного
изнурения. У меня не оставалось никакого запаса эмоций, тогда как любовь -
ощущение избытка эмоциональных запасов.
Непосвященным литература представляется чем-то весьма доступным. Чего
проще: взял карандаш и нацарапал смешную или поучительную историю? И вот
оказывается, - после того как написано множество подобных историй и
прочитаны лучшие писатели мира, - что весь этот труд почти не приблизил
тебя к цели. Литература возникает из необыкновенного знания музыки людских
отношений, цвета слов и стилевых ансамблей. Цепочка связанных между собою
слов еще ничего общего не имеет с литературой, как клавиши рояля еще ничего
общего не имеют с футами и сонатами...
Первый сборник стихов я издал на свой счет. Стихи не вызвали ни
малейшего резонанса, и это заставило меня мучительно раздумывать о причинах
всякого успеха и неуспеха. Я выпустил еще два романа, прежде чем мне
открылось, что даже виртуозная техника письма - всего лишь техника
извлечения нужных звуков, а до музыки еще далеко. Я понял и то, что музыка
- наша личная позиция в борьбе за добро. Как и общественная жизнь,
литература пронизана ожесточенной, но скрываемой чаще всего политической
борьбой. Чтобы занять определенное место в литературе, я должен был занять
определенное место в политической борьбе. Но этого как раз я и хотел
избежать, убежденный, что читатель извлекает из книг не то, что суют ему в
черепную коробку, - он освежает свои надежды, и только.
Мне было уже за сорок, когда я стал получать кое-какие предложения от
издателей. Впору было засесть за создание шедевра. И тут в приемной
какого-то адвоката мне подвернулась Анна-Мария. Скучая, мы разговорились, и
через день проснулись в общей постели.
Боже мой, мы распускаем все паруса, преследуя счастье, и ни капельки
не задумываемся над тем, что счастье - самое эфемерное сооружение. Рано или
поздно приходится с ним расставаться, и расставание приносит больше мук,
чем если бы мы жили, как жилось, без особенных взлетов и падений. Я знаю
людей, которые не хотят счастья именно потому, что уже теряли его...
И вот когда мне показалось, что я нашел, наконец, свое счастье, у
Анны-Марии обнаружилась опухоль желудка. Женщина быстро таяла. Она была
обречена и догадывалась об этом. Может, именно поэтому у нее не завязывался
плод. Во всяком случае, онколог, обследовавший Анну-Марию, связал это с
психической травмой.
Понятное дело, я ухватился за последнюю соломинку, узнав, будто
аборигены Австралии приостанавливают течение болезни, используя яд тайпана,
необычайно ядовитой змеи. Даже кобра уступает тайпану.
Мы распродали имущество и отправились в Канберру, а оттуда - в Маккай.
Разыскали знахаря, но он оказался шарлатаном...