"Сергей Скрипаль, Геннадий Рытченко. Контингент (про войну)" - читать интересную книгу автора

вполне пригодный для машины проезд. Все время, пока работал, он ни, на
секунду не ослаблял внимания и следил за окружающим его чужим безмолвием.
Теперь прапорщик прошел немного вперед и увидел, что дорога впереди чистая,
без завалов. Он хотел было уже вернуться к машине, но вдруг услышал с правой
стороны какой=то писк. Прапорщик резко присел, направив ствол автомата туда,
откуда повторился звук. Через некоторое время опять пискнуло. Прапорщик до
боли в глазах всматривался в развалины, но ничего не увидел.

-- Может, котенка придавило? -- подумал прапорщик и, встав на ноги,
осторожно стал подходить к куче тряпья из которой, как он установил,
доносился писк. Подойдя вплотную, прапорщик присел на корточки, оглянулся по
сторонам и левой рукой включил фонарик. Осмотрев тряпье, он осторожно стал
отбрасывать клочья материи, потому что знал, что духи со своей азиатской
хитростью любили ставить мины=ловушки в таких местах, что другому человеку и
в голову не прийдет. Но тут вроде бы все было чисто. Прапорщик увидел, что
тряпье зашевелилось, и опять раздался писк. Он приподнял тонкое одеяло и
опешил. На камнях лежала мертвая женщина в парандже, с раздробленной
головой, а к груди она прижимала застывшими руками младенца. Ребенок тыкался
головой в окаменевшее тело матери, причмокивал губами и тоненько пищал.
Прапорщик с силой разжал руки женщины и потянул к себе ребенка, который
сразу же забился и закричал в руках Белова. Теперь прапорщик бегом кинулся к
машине. Вокруг все было спокойно. Шинин лежал тихо, без сознания. Прапорщик
включил плафон освещения, положил ребенка на сиденье и только теперь понял,
что тряпье, в которое завернут малыш, пропитано кровью. Бедов знал, что
командирский водитель -- мужик запасливый, и поднял второе сиденье, под
которым нашел сверток абсолютно новых портянок, зимних байковых, широких. Он
расстелил их на сиденье и подошел к ребенку. Малыш все еще плакал,
по=взрослому всхлипывал и морщил маленькую мордашку. Белов принялся
разматывать пеленки. Кое-где материя заскорузла от крови и прочно слиплась,
приходилось с силой, но аккуратно ее раздирать. Ребенок, только что
замолчавший, вновь закричал, когда Бедов убрал последние пеленки, и задвигал
ножками. Прапорщик охнул, как будто его шарахнули по голове прикладом,
оперся руками о приборную доску и спинку сиденья, стоял и смотрел на
мальчика полутора-двух месяцев от роду. Правая ножка была оторвана от колена
и лежала почерневшим инородным телом. Жалость горячо обожгла прапорщика,
тело сразу обмякло, но он взял себя в руки и осмотрел культю. Из раны
медленно сочилась кровь. Белов водой из фляги смыл сукровицу, смазал рану
антисептиком, потом йодом. Мальчик зашелся криком и беззвучно раскрыл рот,
синея и дергаясь всем телом. Прапорщик резко дунул в лицо малыша (где=то
слышал об этом), и ребенок, передохнув, закричал с новой силой. От крика
очнутся Шинин и смотрел на прапорщика непонимающими взглядом.

-- Пополнение у нас, Андрюха, -- бормотал Белов размышляя, сколько
промидола можно ввести ребенку.

-- Здоровому мужику вводят весь шприц -- значит, пацаненку и
четвертинки хватит, -- рассудил прапорщик и воткнул иглу шприца в бедро
израненной ноги ребенка. Потом он туго забинтовал культю, переложил ребенка
на растеленные портянки, и неумело запеленал малыша.