"Сергей Скрипаль, Геннадий Рытченко. Контингент (про войну)" - читать интересную книгу автора

знал и понимал, какие чувства возникали у бойцов, и поэтому уже более мягко
добавил:
-- Мужики, надо. Больше некому.
Солдаты разбрелись. Завтрак прошел быстро. После рейдов завтрак обычно
затягивался надолго, спешить=то было некуда, потом всех ждала почти
настоящая русская баня, которую всегда устраивал сибиряк Сашка Мохов. А
теперь -- хрен всем, а не баня. Старшина выдал боекомплект и сухпай. Бойцы
хмуро крепили лифчики и бронежилеты поверх гимнастерок, затягивали ремни,
увешав их подсумками с магазинами, и выходили опять на построение, но уже
навьюченные как верблюды, изредка матерясь и сплевывая в уже раскаленную
пыль.
На ночлег остановились в апельсиновой роще на небольшой поляне. Огней
не разводили. Даже курить капитан разрешал только под плащ-палаткой.
Старшина расставил караулы по разным сторонам тропы, ведущей к поляне, и все
быстро улеглись, дожевывая галеты и сахар. Сон на войне или валит сразу, или
долго не приходит, как бы за день ты не умаялся. Вощанюк лежал с открытыми
глазами, и чувство тревоги, поселившееся в нем утром у комбата, полностью
захватило его. Что=то было не так, что=то уж слишком гладко прошел
сегодняшний день. Комбат сказал, что срочно нужно прочесать территорию в
районах зеленки, потому что духи сильно активизировались у Кандагара,
видимо, готовят прорыв перед осенней операцией. Поэтому все группы батальона
были брошены на разведку.
В предыдущем рейде группа Вощанюка прочесывала противоположное
нынешнему направление, и там были стычки с духами с первого же дня, но не
сильные, без потерь... А сегодня никого и ничего, хотя район заселен
довольно густо для Афгана. Но абсолютная тишина. Странно.
Вощанюк залез с головой под плащ-палатку и быстро выкурил сигарету в
этом небольшом сильно задымленном пространстве и, вынырнув наружу, опять
улегся. Через некоторое время старшина пошел менять караулы. Капитан
дождался их возвращения и чуть задремал.
Он проснулся сразу, без привычного на гражданке перехода от сна к
бодрствованию. Чувствовалось приближение утра, хотя и было еще непроницаемо
темно. Капитан взглянул на часы, они показывали четыре. Эти часы ему подарил
перед своим последним рейдом другой капитан Вощанюк, его родной брат. Теперь
капитан берег этот "Омакс", чтобы отдать часы Вовке -- сыну брата,
родившемуся за два дня до гибели отца.
Старшина спал рядом с капитаном, опершись о ствол апельсинового дерева,
подложив под локоть правой руки неудобный, но надежный автомат. Вощанюк
поднялся и, осторожно шагая, пошел снимать караулы.
... Оба солдата были мертвы. Капитан едва не споткнулся о труп одного из
них, не заметив его в сереньком рассвете. Вощанюк опустился на колени и
перевернул солдата на спину. Это был литовец Юозас Бартнявичюс, молчаливый
великан. У него было перерезано горло. Рана уже подсохла, но от движения
вновь жирно залоснилась кровью. Второй труп лежал в трех метрах от Юозаса.
Вощанюк перешагнул к нему. Тело лежало на спине, головы не было. Вощанюк
знал, что это Славка Долгих -- толстогубый безобидный москвич.
Капитан осмотрелся вокруг, но ничего настораживающего не было видно в
уже ясно проступившем рассвете. Вощанюк пошел в обход к другому караулу,
почти не сомневаясь, что там произошло то же самое. По пути он подумал, что
надо было заскочить на поляну и поднять группу, но продолжал двигаться