"Р.Г.Скрынников. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев " - читать интересную книгу автора

палеографическое исследование текста "обыска", проведенное сначала В. К.
Клейпом, а затем Л. II. Богдановым, в значительной мере рассеивает
подозрения насчет сознательной фальсификации следственных материалов в
момент составления их беловой копии1. Основной материал переписан семью
разными почерками. Входившие в комиссию подьячие прополи обычную работу по
подготовке следственных материалов к судопроизводству. В подавляющем
большинстве случаев показания свидетелей-угличан отличались краткостью, и
подьячие, записав их, тут же предлагали грамотным свидетелям приложить руку.
По крайней мере двадцать свидетелей подписали на обороте свои "речи". Их
подписи строго индивидуализированы и отражают разную степень грамотности,
довольно точно соответствовавшую их общественному положению и роду занятий.
В следственную комиссию вошли очень авторитетные лица, придерживавшиеся
разной политической ориентации. Скорее всего, по инициативе Боярской думы
руководить расследованием поручили боярину Василию Шуйскому, едва ли не
самому умному и изворотливому противнику Годунова, незадолго до этого
вернувшемуся из ссылки. Его помощником стал окольничий А. П. Клешпип. Он
поддерживал дружбу с правителем, хотя и доводился зятем Григорию Нагому,
состоявшему при царице Марии в Угличе. Вся практическая организация
следствия лежала на главе Поместного приказа думном дьяке Е. Вылузгине и его
подьячих. По прошествии времени следователь В. Шуйский не раз менял свои
показания относительно событий в Угличе, но комиссия в целом своих выводов
не пересматривала.
Составленный следственной комиссией "обыск" сохранил не одну, а по
крайней мере две версии гибели царевича Дмитрия. Версия насильственной
смерти всплыла в первый день дознания. Наиболее энергично ее отстаивал дядя
царицы Марии Михаил Нагой. Он же назвал убийц Дмитрия: сына Битяговского -
Данилу, его племянника - Никиту Качалова и др. Однако Михаил не смог
привести никаких фактов в подтверждение своих обвинений. Его версия
рассыпалась в прах, едва заговорили другие свидетели. Когда позвонили в
колокол, показала вдова Битяговского, "муж мой Михайло и сын мой в те поры
ели у себя на подворьишке, а у него ел священник... Богдан", Поп Богдан был
духовником Григория Нагого и изо всех сил выгораживал царицу и ее братьев,
утверждая, что те не причастны к убийству дьяка, погубленного посадскими
людьми. Хотя показания попа откровенностью не отличались, сп простодушно
подтвердил перед Шуйским, что обедал за одним столом о Битяговским и его
сыном, когда в городе ударили в набат. Таким образом, в минуту смерти
царевича его "убийцы" мирно обедали у себя в доме вдалеке от места
преступления. Они имели стопроцентное алиби. Преступниками их считали только
сбитые с толку люди.
Показания свидетелей позволяют выяснить еще один любопытный факт:
Михаил Нагой не был очевидцем происшествия. Он прискакал во дворец "пьян на
коне", "мертв пьян", после того как ударили в колокол. Протрезвев, Михаил
осознал, что ему придется держать ответ за убийство дьяка, представлявшего в
Угличе особу царя. В ночь перед приездом Шуйского он велел преданным людям
разыскать несколько ножей и палицу и положить их па трупы Битяговских,
сброшенные в ров у городской стены. Комиссия, расследовавшая дело по свежим
следам, без труда разоблачила этот подлог. Городовой приказчик Углича Русин
Раков показал, что он взял у посадских людей в Торговом ряду два ножа и
принес их к Нагому, а тот велел слуге зарезать курицу и вымазать ее кровью
оружие. Михаил Нагой был изобличен, несмотря на запирательство. На очной