"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

холодновата, однако никаких обид не высказывала. Даже слова его о том, что
впредь он намерен спать на диване в большой комнате, приняла как должное,
без недоуменных вопросов. В последнее время Турлав нередко возвращался домой
в скверном настроении, бывал подчас несдержан и резок. Иногда ловил себя на
том, что сознательно пытается разозлить Ливию. Терпимость ее пугала,
почему-то казалось, что развязка наступила бы скорей и естественней, если бы
они рассорились. Мир и покой давались ценой такого напряжения.
До двадцать седьмого января это нужно непременно сделать. Ритуал
"поздравления мамы" у них в семье был слишком интимен, душой не покривишь.
При одной только мысли о притворстве ему становилось не по себе. Нужно
постараться всех избавить от этой комедии - и Ливию, и Виту, и самого себя.
Но прежде всего следовало поговорить с Витой. Дочка, ты уже взрослая,
попытайся меня понять. Никаких совместных подарков на этот раз не будет. Вот
деньги. Если хочешь, что-нибудь купи, не хочешь - поступай как знаешь. На
сей раз я не участвую. Пойми - не могу. И не смогу поутру будить Ливию
песней. Не смогу целовать ее сорок четыре раза. Это было бы мерзко. Поцелуи
Иуды. Думаю, ты знаешь, что такое поцелуй Иуды. Твой магнитофон без конца
выкрикивает "И-у-да.!". Двадцать седьмого я уеду в командировку. Надеюсь,
Ливия догадается гостей не приглашать. Кое-кто может прийти без приглашения,
уж конечно придет...
Но день шел за днем, а Вита не вспоминала о подарке. Неужели позабыла
про мамин день рождения? Трудно поверить. Скорее всего, и Вита что-то
чувствовала, не ребенок. В последнее время они мало виделись. Утром, когда
он собирался на работу, она еще спала. Вечером он уже спал, когда
возвращалась Вита.
Однажды все же встретились. Он открывал дверь в полной уверенности, что
дома никого нет, но Вита на кухне жарила картошку. Более удачного момента
ждать не приходилось. Ливия дежурила у себя в диспетчерской городской
"скорой помощи". Они были одни.
- Ну Витошка, жареная картошка, - сказал он, - как поживаешь? Узнаешь
еще отца родного? Давненько не виделись.
- Ах, не говори, папочка, - отозвалась она, взмахнув масляным ножом,
словно гренадер саблей, - я и в самом деле жареная картошка.
- Это почему же?
- Да потому, что я такая мягкая.
Он не понял, о какой мягкости она говорит.
- Голова у меня мягкая, язык мягкий, уши мягкие.
- Глядя на тебя, не подумаешь.
- Сегодня сдавала последний экзамен. Молекулярную физику.
Он почувствовал, что краснеет. Первая экзаменационная сессия Виты
прошла для него незамеченной.
- И тебя ничуть не интересует, какую отметку я получила?
- Нет.
- Очень даже непедагогично.
- Тот, кто получает тройку, никогда не задает подобных вопросов, это -
во-первых.
- А что во-вторых?
- Во-вторых, ты моя дочь.
Он снял в коридоре пальто, зашел в ванную вымыть руки. И, глянув в
зеркало, увидел на своем лице улыбку. Гордость за дочь и любовь к ней, эти