"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

своей и не желает смириться с тем, что кто-то ее отнимет? К тому же отнимет
в прямом смысле слова физически, при помощи самых обычных мужских приемов,
при восторженном ее попустительстве.
От них исходило прямо-таки сияние счастья, влюбленности. То, к чему он
и сам стремился, что, стиснув зубы, силился вернуть, сохранить, у этой
желторотой парочки получалось естественно и просто. Неужели же, вслушиваясь
в этот поразительный, дивный воздушный смех, в котором было нечто
моцартовское, - неужели в нем рождался Сальери?
Мы все словно чертежная бумага- лишь один раз, один-единственный раз
возможно провести на ней линию легко и чисто. А чуть только стер, останется
след, а на выскобленном месте новую линию провести нелегко, проступают
прежние прочерки.
Незаметно он постарался так повернуть зеркальце, чтобы видеть лица
молодых. И, наблюдая за их влюбленными взглядами, Турлав ощутил, что его
мысли тоже светлеют и проясняются. О какой тут зависти может быть речь? Нет,
не настолько он наивен. Смех Виты его беспокоил совсем по другой причине.
Смех Виты напоминал Турлаву смех Майи в тех редких случаях, когда они
оставались наедине, свободные и счастливые, хотя не без чувства вины, как
олени, перемахнувшие через высокий забор и при луне пасущиеся на клумбах с
тюльпанами.
Не знаю, как долго сам буду счастлив. Не знаю, как долго ты будешь
счастлива, Вита. Но счастье - это наркоз, оно снимает боль. Тебе и в самом
деле повезло. Тебя, словно крепкий, тугой черенок, безбольно оторвут от
родного дома, и ты сама не заметишь, как расцветешь, распустишься уже под
боком любящего мужа. Конечно, тебе повезло. И потому, надеюсь, ты поймешь
меня. Нелюбимым не понять влюбленных.
Турлав заметил, что и Вилде-Межниеце все время поглядывает в зеркало. И
потому ли, что день выдался светлым, или потому, что старая дама на сей раз
применила другой грим, но ее крупное, старательно накрашенное лицо казалось
непривычно бледным.
- Как себя чувствует Тита?
- Тита? Ха. Что ей инфлюэнца. В три дня холеру переболела, бубонную
чуму.
- Не скажите. Грипп - вещь коварная.
- Только не для Титы. Да будет вам известно, прошлым летом она
регулярно ездила в Меллужи и плавала кролем до третьей мели. Как вам это
нравится!
- Надо бы навестить ее. Да вот не знаю адреса.
- Возле парка Виестура. Улица Видус. Напротив дома, в котором жил
генерал Алодис.
- Не представляю. Трудно сообразить.
- Американское представительство знаете?
- Понятия не имею. Из тех времен, кроме своего Гризинькална, запомнил
еще рождественский базарчик, вот и все.
- Ну, где живет поэт Ревинь.
- Ревинь давно умер.
Она посмотрела на Турлава с досадливым укором:
- Адрес я вам дам.
- Это ее старая квартира? Еще со времен Салиня?
- Разумеется. И Салинь в основном там и живет. Она хранит даже пивные