"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

бутылки, распитые им. Я однажды заехала к ней. Смотрю, возле буфета какие-то
поленья. Это доски от сцены рижского Нового театра, объясняет Тита, на них
Салинь в девятьсот пятом году пел "С боевым кличем на устах".
- Слышал такую легенду. Салинь пел, а жандармы ждали его за кулисами,
хотели арестовать. Но он прямо со сцены спрыгнул в зрительный зал и вышел
через обычный вход.
- Да, Салинь любил петь на митингах. Я его знала получше, чем Тита. Уж
поверьте.
Солнце поднималось все выше, выпавший за ночь снег сверкал,
переливался. Временами, переломившись в покатом ветровом стекле, лучи солнца
слепили, словно вспышки автогенной сварки. По-весеннему искрилась под
крышами капель, струились ручьи. С заснеженных веток и телефонных столбов
комьями срывался снег. Разъезженная середина шоссе сквозь талую слякоть
чернела жиром асфальта, а канавы по обочинам дорожники для верности
обозначили прутиками. Можно было подумать, земля перед бритьем обильно
намылилась, укрывшись в пене сугробов.
Вилде-Межниеце с какой-то особенной настойчивостью рассказывала о своих
ролях и партиях, вспоминала Россию времен первой мировой войны, эвакуацию,
концерты в нетопленных залах, всякие забавные происшествия их почти голодной
жизни. Только однажды ей пришлось остановиться, когда лирический диалог
между ней и молодым итальянским тенором в Пензе, передаваемый частью
по-русски, частью по-французски, прервал веселый, заливистый смех Виты и
Тениса. Вилде-Межниеце обернулась назад, потом достала платочек с кружевной
каемкой, вытерла губы и продолжала рассказ. Карло при встречах всегда
целовал ей руку. С каждым днем глаза его загорались все ярче, все ниже он
наклонялся к ее руке. Кончилось тем, что однажды, припав к ее руке, Карло
медленно съехал на пол, обеими руками обхватив ее колени. Как выяснилось,
бедный итальянец потерял сознание, оттого что целую неделю ничего не ел.
Проехали часа три, когда Турлав остановил машину.
- Такое симпатичное местечко. Молодой человек, как вам кажется, не
стоит ли нам немного и пешком прогуляться по Эстонии?
- Очень даже здравое предложение, - сказал Тенис, выпустив руку Виты
лишь после того, когда вышел из машины.
Они вдвоем прошли вперед по шоссе. Тенис в нескольких местах пытался
перебраться через канаву, но всякий раз увязал по пояс. Поодаль стояла
старая придорожная корчма с широким навесом; двор отгораживала высокая
каменная стена.
Обратно Тенис бежал вприпрыжку, размахивая сломанной им под навесом
большой сосулькой.
Вилде-Межниеце и Вита по-прежнему сидели в машине.
- Такой славный кабачок, - затараторил Тенис. - Не желаете взглянуть?
(Главным образом это адресовалось Вите.) Для вас зарезервирован отличный
столик, рядом с оркестром. Кофе уже подан.
- Не знаю, как вы, - сказала Вита, нерешительно глянув на старую
даму, - а я, наверное, пойду.
- Какой тут может быть разговор, - отозвалась Вилде-Межниеце. - Раз уж
кавалеры так старались. Идемте!
И они побрели в сторону корчмы. Вита вернулась с мокрыми ногами, вся в
снегу. Похоже, и она угодила в канаву, еще похлестче, чем Тенис.
- Э, Вита, что случилось, никак чашку с кофе опрокинула?