"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

не остаться в долгу и в свою очередь заставить и Карлиса попотеть. Это было
своеобразным соперничеством, - оба упорные, настойчивые. Впрочем,
встречаться доводилось не часто - заняты были по горло. Турлав подрабатывал
репетиторством. Дуцен увлекался легкой атлетикой, судил матчи на
спартакиадах и турнирах, подвизался в различных спортивных организациях.
Окончив институт, видеться стали и того реже. Но продолжали
интересоваться делами друг друга. О пустяках при встрече не болтали, все
больше о делах, о работе и никогда не удивлялись, если и после длительного
перерыва из телефонной трубки доносился вдруг знакомый голос и вопрос,
заданный таким тоном, будто они только вчера прервали беседу: "Послушай, как
ты думаешь..."
Получив диплом, Дуцен с головой ушел в научную работу и, как следовало
ожидать, достиг значительных успехов. Примерно в то время, как Турлав стал
начальником КБ телефонии, Карлис Дуцен принимал в свои руки один из
научно-исследовательских институтов. Кое для кого это явилось сюрпризом, ибо
хотя на словах редко кто оспаривает мнение Наполеона о том, что генералы
должны быть молодыми, но чуть дойдет до дела, против этой мысли выдвигается
немало возражений. (Как-то: если молодые будут генералами, то, простите, кем
же в таком случае будут старые?)
Назначение на этот пост, одновременно научный и административный, в
жизни Дуцена оказалось решающим. Верх одержал отточенный еще на спортивном
поприще организаторский талант. Очередное повышение Дуцена особого удивления
ни у кого уже не вызвало
Положение у Дуцена было незавидное, заместителем ему попался отставной
генерал, еще достаточно бравый. Ну, теперь Карлису конец, подумал Турлав,
слишком уж неровно нагрузили воз. Все преимущества на стороне заместителя:
опыт, заслуги, деловые качества, даже просто солидная внешность. Но Турлав
ошибся: несоизмеримость опыта и заслуг оказалась преходящим фактором. Все
решила голова Карлиса, которая по-прежнему работала с четкостью
электронно-вычислительной машины.
Иногда он видел Дуцена в черной "Волге", за рулем которой сидел шофер.
Иной раз Турлав видел Дуцена в президиуме собраний или выступающим с
трибуны. В таких случаях Карлис казался ему чужим и далеким. Ну конечно,
рассуждал Турлав, начальник есть начальник. (То, что он сам был начальником,
только рангом пониже, это почему-то ему не приходило в голову.) Он подмечал
в выражении лица Карлиса, в его осанке, манере держать себя что-то такое, на
что раньше не обращал внимания. Дуцена годы внешне изменили гораздо больше,
чем Турлава, - он раздался вширь, поседел, утратил значительную часть своей
пышной шевелюры. Словом, стал другим. Однако при встрече дома и даже в
разговоре по телефону Турлав узнавал прежнего Карлиса, веселого,
находчивого. Его манера разговаривать, его привычки, мысли, его отношение к
людям (как Турлав не раз имел возможность убедиться) с годами меньше
менялись, чем внешность. Как и раньше, Карлис увлекался лыжами, плаванием,
рыбалкой. Всегда в отличном настроении, Карлис в веселой компании не
сторонился ни игр, ни розыгрышей. За все брался с душой, с огоньком, во всем
старался дойти до сердцевины. Откровенно говоря, в нем даже осталось что-то
мальчишеское.
Как-то разговорились о профессиональных болезнях, о том, что у доярок
болят руки, у балерин - ноги. Турлав высказал мысль, что головные боли -
профессиональная болезнь руководящих работников. Вот уж не знаю, возразил на