"Валериан Скворцов. Каникулы вне закона " - читать интересную книгу автора

службы капитана милиции без будущего? Такого рода материал собирают на людей
иного качества и полета. И с настоящим, которое становится обещающим
будущим.
Второе. Выгнанного со службы мента не занесет в пансионат, где имеются
условия для удовольствий, которым он предавался. Такое тоже слишком дорого
для него. Его привезли, пригласили...
Следовательно: Усман, если его припугнуть, купить или в этом роде,
может послужить зацепкой для выхода на "разных мужчин", с которыми он
совершал "невероятные половые акты". На мужчин с деньгами и с настоящим,
которое станет или уже становится многообещающим будущим. А пока Ефим Шлайн
использует экс-капитана по мелочам. Как в моем случае: встретить, обозначить
контакт...
Шлайн определенно не рассчитывал, что Усман расколется передо мной. Да
и я импровизировал наугад. Как в школьной игре "морской бой". Назвал
квадратик и - попал. В результате лишняя карта и, скорее всего, козырная.
Теперь я шагал вдоль какого-то канала в сторону ярко светившегося
модернового здания, оказавшегося американским универмагом. Отмытые до
иллюзии отсутствия стекол витрины представляли детский западный рай с
сотнями игрушек. Эскалаторы зигзагами перечеркивали высокие окна на
несколько этажей вверх над входом...
Это была третья вещь, которую я для себя отметил. Утром неплохо бы
пошататься по этажам и провериться насчет хвоста. Классическое место для
такого рода дел. Кто его знает, этого Усмана?
Я сменил направление, стараясь выгребать поближе к гостинице. В ночной
рюмочной с названием "Куаныш" свеженькая, будто только что проснулась,
казашка нацедила мне сто пятьдесят граммов коньяка "Казахстан" из бутылки с
роскошной этикеткой. Икра на бутерброде оказалась превосходной. Наверное,
каспийская. И маслице под ней со слезинкой. Жаль, Ефим не видит, как я
повторяю сто пятьдесят граммов коньяка, а второй бутерброд беру с двойной
порцией икры.
Мне нравится говорить на экзотических языках. Казахского я не знаю и,
вероятно, это навсегда, но название улицы, на которой находится гостиница
"Алматы", помнил и, чтобы произнести его, спросил у красотки:
- Как мне ближе выйти на улицу Кабанбай-батыра?
Голосок у нее был нежный, и говорила она с московским акцентом.
Засыпая, я подумал, что старому Айно, который прилетит за Наташей,
целесообразнее прихватить с собой в Веллингтон и Колюню на какое-то время.
Будет с ним навещать мать.

3

Ночью, мучимый духотой, я дважды вставал и, распахивая балконную дверь,
проветривал номер. Топили нещадно.
Оконные шторы остались раздвинутыми и утром, едва открыв глаза, я почти
ослеп. Ярчайшей синевы небо высвечивало заснеженные зазубрины валов Алатау,
надвигавшиеся, словно океанский прибой на почтовой открытке. Торчавшая на
горном склоне телевизионная башня казалась на их фоне хрупкой, ненадежной и
обреченной хворостиной.
В гостинице стояла воскресная тишина. Наверное, я вообще жил в ней
один.