"Валериан Скворцов. Каникулы вне закона " - читать интересную книгу автора

- Ефим Павлович кинет, - вырвалось у него.
Я достал из кармана свернутые трубкой, напоминающие на ощупь германские
марки казахстанские банкноты и положил ему на колени.
- Здесь десять тысяч тенге. От меня лично. Ты, я хочу сказать... такие
люди, как ты, Усман, работу не теряют. Это работа может потерять их. Но
такое тоже редко случается, если случается... Верно?
Лесть и лицемерное сочувствие человеку, мучимому страхом потерять
работу, с намеком на его профессиональную значимость и перспективу остаться
востребованным - опасная смесь. Отравит и проницательного.
Усман молчал и денег не брал. Но и не возвращал.
- На чем тебя взяли? - вальяжно, по-вертухайски спросил я.
- А то не знаете?
- Плели кое-что. Я от тебя услышать хочу. Врать ведь не станешь.
Павлович считает, что ты такой...
- Он так считает?
- Ну да... Мало ли что бывает, если не по работе, - осторожно рискнул
я.
Я не успел подметить, когда он спрятал деньги, - всматривался в его
лицо, удивленный внезапной плаксивостью, обозначившейся в голосе.
Еще неизвестно, подумал я, кто тут кого дурит.
- Показали пачку фотографий... - пробормотал Усман. - Меня сняли в
кемпинге, на озере... Меня самого чуть не вырвало. Действительно, это я был
на снимках и занимался сексом в самых разных позах... Оральный и анальный
секс, и самые невероятные половые акты с разными мужчинами.
То были не его слова. Он повторял чужие. Сам бы Усман сказал про это
иначе.
- Ну и что? - сказал я равнодушно. - На таком теперь по службе не
горят.
- И не погорю... Уже выгнали... У меня два брата в московской милиции
работают, дома пятеро детей. Ефим Павлович сказал, что им не покажут. Не обо
мне забота. Ему остальные на карточках изображенные важны... Остальные эти
не важны мне. А важно то, что братьям или жене или детям все это покажут,
конечно же, покажут, что бы там Ефим Павлович не плел, если в чем не
потрафлю. И что будет? Да братья убьют меня. А не убьют, сам повешусь...
Я постарался зевнуть натуральнее.
- Павлович мой друг, - сказал я. - Не сделает он такого, я уверен... Ты
же мне действительно правду рассказал, вижу, искренен со мной... Когда мое
дело сладится в этих краях, иншалла, вернусь и попрошу Павловича уничтожить
негативы. Сделаю...
Он вздохнул, может, и деланно. Действительно: кто здесь кого дурачит?
Или это моя российская паранойя?
- Без команды на меня не выходи, нужно будет, я позвоню, - сказал я,
открывая дверцу. - Теперь уезжай.
Когда габаритные огни "Жигулей" растворились в сероватой ночи, меня
потянуло пройтись.
Из разговора я отметил для себя две вещи.
Первое. Выражения, которыми Усман обозначил свое участие в сходке
голубых, заимствованы. Это протокольный, скажем так, язык. Этим языком с ним
разговаривали те, кто предъявлял ему снимки. Кроме того, фотографирование
оргий - операция не из дешевых, да и кому нужна "компра" на уволенного со