"Валериан Скворцов. Каникулы вне закона " - читать интересную книгу автора

раскрывал на мониторах квадратный негритянский рот. Ах и ах, подумал я, как
танцует! Нет, такое в Алматы не рождается. Ах, Ефим Шлайн! Ах и ах,
вербовать кадры умеешь. А эта стильная девка определенно импортная,
деньжата, стало быть, у тебя, Ефим Шлайн, все-таки водятся, в особенности на
такой товар...
Я с удовольствием зацепил ладонью упругое и скользкое в бесцветных
колготках бедро дивы, когда она опять финишировала между столиками и
изогнулась возле моего. Заготовленную купюру, воздев другую ладонь, я вдел в
ложбинку над полоской, изображавшей верхнюю часть бикини.
Вторую чашку кофе пришлось допивать под бравурный "Круглосуточный рок"
Билла Хейли. Стратегия ресторанного менеджмента по музыкальному
сопровождению яств состояла в нагнетании темпа и шума, поэтому я услышал
только конец фразы, который кореянка-казашка, увильнув на пути ко мне от
загребастой руки сутулого, сказала с улыбкой:
- ...хотели, чтобы я присела к вам?
- Очень, - откликнулся я. - Спасибо, что приняли предло...
Я не услышал начала ее фразы, а ей не было суждено услышать конец моей.
Ударило близко, я оглох и ослеп. Тошнотворный запах горелой плоти это
все, что я воспринимал. И возвращающее ощущение собственного тела, как это
бывает, когда отсидишь коленку. Тела, упавшего с третьего этажа. Я даже
подумал, что "они все-таки убили меня", и после этого разглядел кусок льда,
который заменил лежавшей на мне казашке-кореянке ушную раковину. Наверное,
прошло не меньше пяти минут после взрыва, потому что лед оплыл и
разбавленная кровью и мозгом вода натекла мне на грудь.
"Местная" подошла вовремя, чтобы прикрыть от взрыва. И не вовремя,
потому что с ее смертью моя миссия в Казахстан закончилась, не начавшись.
Вот что я подумал.
Верхний свет в ресторане не гаснул, и динамики воспроизводили
сумасшедшее стаккато банджо Билла Хейли, которые я начинал воспринимать,
словно из-за глухой толстой перегородки. Выбравшись из-под танцовщицы,
разломавшегося столика, стульев и обгорелых клоков ковра, я ничего не увидел
там, где стоял столик с блюдом впаянной в лед водки в окружении закусок.
Бомба, видимо, взорвалась с наружной стороны ангара. Сутулого европеоида и
вальяжного казахского джентльмена смело направленной ударной волной и
искромсало рваными кусками железной стены. В проломе бесновались мигалки и
выли сирены противоугонных устройств на машинах, встряхнутых взрывом. Через
этот пролом я и выбрался на улицу Кунаева, на которой, если не считать
безостановочного пенья давно умершего Хейли в разгромленном "Стейк-хаузе" и
пылавшего вдоль его стены синевато-зеленого пламени, все оставалось
спокойным. Воняло еще резиной. Или подожгло искрами шины на автомобилях, или
горели утеплитель и прокладки между ангарными секциями.
Двигался я нормально, Господь спас мое тело, хотя признаки контузии я
ощущал.
Нарастающий скрежет заставил оглянуться. Ангарная крыша "Стейк-хауза"
продавливалась вниз. Калиброванные бревна трещали в огне, выстреливая
горящие ошметки. Никто не выходил из-под развалин... Я машинально подумал,
что вскоре взорвется кухня. Стейки жарили, судя по отсутствию трубы, на
газовых плитах. Рванет сильно. На газ и спишут...
"Копейка" Усмана стояла там, где и договаривались с Ляззат.
В сполохах занимавшегося пожара мне показалась, что от машины,