"Алексей Слаповский. День денег" - читать интересную книгу автора

руки какого-то своего ровесника из богемной среды, чтоб ей, ш. б.,
провалиться!
Короче: жизнь сделана и жить, в сущности, дальше некуда. Или продолжать
тянуть эту лямку, или все бросить к е. м. и начать все заново!
Парфен понимал, что во многом он сам виноват, но если на этом сейчас
сконцентрироваться, впадешь в окончательную немощь, и он нарочно валил вину
на жену, сына, на судьбу, на друзей и товарищей по работе, на существующий
строй, на несправедливость людей и планет, и от этого злился все больше, все
больше, и вскоре ощутил гневный прилив физической бодрости, вскочил, быстро
оделся, зашел на кухню, чтобы выпить воды, и направился к выходу.
- Ба! Ты куда это? - спросила Ольга.
- Я ухожу. Я ухожу от тебя насовсем, потому что ты мне о., е. г., с. п.
р., в. е. л., р. ш. в., ясно?
- Ты бредишь, м.? - поинтересовалась Ольга. - Прямо вот так - без
вещей?
- Да. Без всего. И никогда не вернусь, понимаешь меня?
- Понимаю, - кивнула Ольга и склонилась над книгой, готовясь к
очередному занятию.
Это окончательно вывело из себя Парфена, и он даже не воспользовался
лифтом, а по-молодому упруго сбежал по лестнице.
Было солнечно и довольно тепло.
На отрезке улицы Мичурина от Рахова до Чапаева, как вы, конечно,
знаете, есть по четной стороне только один большой девятиэтажный дом, где и
живет Парфен, остальные дома старые, одноэтажные и двухэтажные. В одном из
них, вспомнил Парфен, обитает бывший друг детства и бывший одноклассник
Змей. Парфен, встречая его, давно уже не останавливается поговорить за
жизнь, здоровается на ходу кивком головы - и дальше. Иногда взаймы даст. И
не раз давал, между прочим. Но у Змея есть совесть: набрав сумму, равную
цене двух бутылок водки, он никогда уже не просил у Парфена, как бы ему
плохо ни было.
А вот возьму и зайду, подумал Парфен. Худо мне. Зайду и скажу: бери где
хочешь, а долг отдай! Он знал, конечно, особенность отечественного, типун на
язык за это слово, менталитета, когда долг признается долгом в случае взятия
денег на хлеб, кефир ребенку, на, бери выше, мебель новую, на автомобиль, о
карточных и прочих долгах чести даже и не говоря, но деньги на выпивку
считаются взятыми как бы на святое дело - и долгом поэтому вроде и не
считаются. Но Парфену плевать! Он устал делать поправки на менталитет - это
во-первых. И он сам такой же народ, как и весь народ, - это во-вторых,
поэтому деньги потребует не просто так, а для святого же дела - для
опохмелки!
Он решительно свернул во двор и поднялся по черному ходу, зная, что с
этой стороны дверь в квартиру Змея всегда открыта.


Глава четвертая,

где перед нами предстает третий герой этой истории, человек по фамилии
Свинцитский, имеющий, будучи разносторонним человеком, сразу несколько
кличек: Свин (по фамилии), Хухарь (потому что в школьной столовой с набитым
ртом сказал: "Это не хлеб, а хухарь хахой-то!") и - Писатель, из-за