"Алексей Слаповский. Висельник" - читать интересную книгу автора

Филологини - то же, что и актрисы, народ влюбчивый, изменчивый, неверный, и
я не удивился, когда она, увидев своего мужа свалившимся в стельку в
намерении дрыхнуть до утра на дощатом полу веранды (мы кутили на чьей-то
даче), захотела посмотреть, как я живу.
Она проще сказала, она сказала: "Я хочу к тебе". Что ж, поехали. Не
впервой.
Наутро она объявила, что такого мужика у нее никогда не было и она
остается навсегда, если я не против. Слова привычные: я тщеславен, поэтому
над женщинами всегда трудолюбив, тщателен, альтруистичен, и лишь доведя до
кондиции - и неоднократно, - начинаю думать о себе. Но чтобы остаться - я
был против. На кой? Люблю, сказала она. Ну и люби, разрешил я. Авось при
летной погоде и соответствующих условиях еще встретимся как-нибудь. Люби -
но безответно. И будь мне признательна, потому что безответная любовь
облагораживает душу - или хотя бы наполняет ее. Люблю смертельно, твердила
она. Чтой-то больно уж быстро - после одной-то ночи, засомневался я с
простодушным видом. Люблю давно, сказала она, как только увидела. На фиг,
на фиг, сказал я. Все было прекрасно и тем не менее. Довольно и того, что я
изменил принципу не трогать жен друзей. Он тебе не друг, сказала она.
Партнер, сказал я, а это еще хуже. Она сделала гордые глаза и сказала:
хорошо. Я приду только тогда, когда позовешь. Но - не на час, не на ночь.
Навсегда. Или не приду совсем.
Меня это устраивало.
Прошла неделя с чем-то. Я ехал на машине и увидел ее, остановился,
подозвал ласково. Пригласил в гости. Я же сказала, сказала она. Или
насовсем, или иди к черту. Ну и что любит, добавила - очень как-то странно,
печальным голосом, будто всерьез, будто не она имеет обыкновение от
хмельного мужа по чужим постелям скакать. Правда, оговорюсь сразу, она
уверяла меня потом, что изменила мужу впервые - после пяти лет совместной
жизни. Я посетовал, что звание Героя Соцтруда отменили и нечем отметить ее
супружеский подвиг. Она усмехнулась. Но это потом, а тогда так и
распрощались, она ушла, обдуваемая ветром и пылью, с поникшей душой, я же
уехал слегка лишь огорченный: меня ждали великие дела.
А теперь скороговоркой: через месяц я позвал ее, она стала у меня
жить, муж явился с двумя друзьями и даже с пистолетиком, друзья трясли
кулаками и мордами, он тряс пистолетиком, мне ничего не оставалось, как под
видом смягчения разговора предложить им коньяку, а для этого открыть бар,
откуда я, выдвинув тайную дощечку, достал отнюдь не коньяк, а тоже
пистолетик, выстрелил первым патроном, который был холостым, после чего
отобрал у мужа пистолетик, дал ему по рылу, разрядил пистолетик, вернул и
попросил гостей удалиться.
Мы поженились.
Мы зажили славно и любовно.
Мы даже помирились с ее бывшим мужем, поскольку он понял, что бабу,
так сказать, не вернешь, а партнерство есть партнерство, терять со мной
контакт ему было невыгодно.
И опять скороговоркой: повторяя каждый день по семь, а то и по восемь
раз, что любит меня, что не встречала мужика и вообще человека лучше меня,
любимая моя вторая жена однажды вечером не вернулась домой. После полуночи
я сел в машину и стал постыдно объезжать всех знакомых, полузнакомых и
малознакомых, разыскивая ее, звонил в милицию, и в морги, и в больницы,