"Алексей Слаповский. Здравствуй, здравствуй, новый год..." - читать интересную книгу автора

она фальшивым голосом; с фальшивой улыбкой.
Задабривает.
- Погода блеск! - говорю я (задобренный якобы).- Только подтаивать уже
начинает.
- Правда? КЭкая жалость!
А вот это уже почти искренне, почти натурально. Может, надумываю на
неё, чего нет? Конечно, она выживает из ума всё больше, каждый день всё
заметнее проступают признаки маразма, но ведь началось-то давно, и, тем не
менее, полностью сумасшедшей её не назовёшь, значит, в своё время она
имела-таки немалый ум, если всё выживает из него и никак не выживет.
Не успев раздеться, я опять засобирался на улицу - в опасении, что она
пошлёт меня в магазин или на рынок. Вид у меня: заглянул на минутку
справиться о самочувствии и спешу дальше.
Мы оба боимся поздравить друг друга с наступающим Новым годом.
Хотя оба желаем друг другу добра, только добра.
Я иду по улице, одна рука подбрасывает монетку, другая в кармане
куртки. Перчаток у меня нет. Вернее, есть на левую руку, и не одна, а три
или даже четыре. Каждый год я теряю перчатку - и обязательно правую.
Монетку я подбрасываю, чтобы знать, куда поворачивать в конце квартала.
Орёл -~ направо, решка - налево. Я подхожу к углу, высоко подбрасываю, и тут
два пацанёнка, на которых я не обращал внимания, вздумавшие носиться по
таящему снегу, лепить снежки и бросаться ими, толкают меня, пробегая мимо,
монетка падает в серый снег. Подобрать монетку или нет? Другой у меня не
имеется, как я дальше буду находить дорогу? Сейчас-то ясно: монета лежит
орлом вверх, поверну направо, а потом? - так и идти, покуда во что-то не
упрёшься? Поднять или не поднять?
Поднял.
Вытер о куртку. Иду направо. Скоро опять угол, подброшу. Если опчть
орёл - значит, опять направо. А если опять? Однажды я пять раз кружил по
одному периметру: двадцать подряд орлов выпало! И вот была радость, когда
наконец-то выпала решка! - учитывая позднюю осень и проливной дождь.
А когда же прямо? Прямо - после двух подряд чередований
направо-налево - или налево-направо. Вот тогда можно и прямо. Если не дошёл
до чего-нибудь.
Неважно, что это окажется: дом человека, к которому решил заглянуть,
лавка, на которой захотелось посидеть, девушка, за которой захотелось
бескорыстно увязаться издали, книжный магазин, троллейбус, по-вечернему
пустой и этим заманчивый...
Вспомнилось: однажды возвращался от Ольги в четыре часа утра, летом.
Мог бы и позже, муж уже полмесяца был на каких-то сборах или соревнованиях.
Кажется, рассорились. Неважно. Я шёл по проспекту, выложенному
прямоугольными плитами, вокруг ни души, каблуки стучали одиноко, чётко,
властно, смело. Похоже было на читанную когда-то книжку с картинками. Текст
книжки рассказывал о безобразности буржуазного искусства, а картинки
иллюстрировали эту безобразность. Там была как раз картинка с обширной
площадью, выложенной прямоугольными плитами. И длинный дом, как поезд
изгибающийся, а там, где паровозу быть, на крыше только: вздыбленный Конь
Бледный.
Я это часто теперь вспоминаю.
И вот ищу, от кого бы уйти летом в четыре утра, чтобы шагать по этому