"Лев Исаевич Славин. Арденнские страсти " - читать интересную книгу автора

рекомендуется возле позиций у реки... у лесной полосы.
(Против этих слов на полях замечание красным карандашом:
"Как в данном случае".)
...Оттеснение партизан к этим позициям ведет к их
уничтожению".

Тут же было "Приложение III" - извлечение из специальной директивы по
борьбе против партизан штаба 257-й дивизии:

"Если допрашиваемый сначала притворяется, а позднее
сообщает какие-либо сведения, его надо подвергнуть более
тщательному допросу, сопровождая примерно двадцатью пятью
ударами резиновой дубинкой или плетью. При этом после каждого
удара добавлять слово "говори!".
(На полях красным карандашом: "Обеспечить в отряде наличие
переводчика, знающего голландский и французский языки". Ниже
добавлено: "...а так же русский ввиду наличия среди арденнских
партизан значительного числа русских беглецов из шахт и лагерей
военнопленных".)

Далее было "Приложение IV" - извлечение из "Памятки об использовании
войск против партизан":

"...8а) Партизан, захваченных в бою, надлежит допросить, а
затем расстрелять или повесить; б) к повешенным следует
прикреплять табличку с надписью на местном языке: "Этот
партизан не сдался".

Штольберг внимательно прочел "Приложения". Потом снова перечитал бумагу
о своем назначении. В конце ее было добавлено, что о дне выступления будет
извещено особо и что временное откомандование капитана Штольберга будет
согласовано с его начальством.
Последняя фраза лишала Штольберга всякой возможности отговориться от
ужасного задания. Что делать? Сказаться больным? Да, это единственный выход.
Но как? Надо подумать. Надо посоветоваться с дивизионным врачом Миллером, он
все поймет, он поможет.
Так. Теперь второй пакет. Штольберг нетерпеливо вскрыл его. Час от часу
не легче! Это был вызов к имперскому военному следователю. К десяти часам
утра. Штольберг посмотрел на часы: половина десятого. Он натянул сапоги,
сунул голову под кран и пустил холодную воду. Вытираясь, он подумал, что
этот вызов - следствие вчерашней пьяной трепотни в казино. Что-то, помнится,
он разливался о "наркозе власти", о том, что "вкус власти сладок",
многозначительно восклицал: "Пусть только кончится война!..." Ай-ай-ай, как
плохо, а главное, как глупо... Перед кем он гарцевал! Перед старым
доносчиком, а теперь, видно, абверовцем Цшоке! Правда, Цшоке тоже был пьян и
тоже щеголял вольнодумством. На что Штольберг (даже сейчас, вспоминая это,
несмотря на ужас своего положения, он улыбнулся) ответствовал: "На словах ты
либеральничаешь, а на деле сукин сын. Знаешь, Вилли, на кого ты похож? На
того обывателя, который тайно посещает бардак, а уверяет, что в это время
был в церкви".