"Лев Исаевич Славин. Гамбург - Америка линия" - читать интересную книгу автора

зубочистки, салфетку, пепельницу. Пише был живее. Хохотал, иногда отпускал
реплики вроде: "Идиоты!" или "Что за прелесть этот твой Пиперлейн!".
Девушка оживилась.
- Мы с тобой дико подружились! - воскликнула она.
Приятель толкнул Пише под столом ногой. Пише посмотрел на часы.
- Мицци, - сказал он, - этот господин скучает. Он остается один и
никого не знает в этом городе. Ты могла бы помочь ему развлечься.
Мицци удивилась:
- Он остается один? А вы?
- А я уезжаю.
- Куда?
- Далеко.
- Когда?
- Сейчас.
- Возьмите меня!
Она посмотрела на Пише с таким напряжением нежности, что на глазах у
нее выступили слезы. Пише улыбнулся, польщенный.
- Я еду в Америку, - сказал он.
- Мне все равно. Возьмите меня!
Ее волосы - пепельные, как у кинематографических красавиц - выбились
из-под маленькой шапочки. Ее тонкое лицо разгорячилось. Она стиснула руку
Пише в своей.
- Я не буду вам в тягость, вот увидите. Вы можете взять мне самый
дешевый билет. Я ем немного. Мы с вами так хорошо сошлись. Это ненадолго.
Через три недели, если захотите, мы расстанемся. Я не буду вам надоедать.
Пише был смущен. Девушка ему нравилась. Ее глаза. И даже не глаза, а
взгляд. Виновато улыбаясь, он посмотрел на приятеля.
Тот пожал плечами, вынул бумажник и кликнул кельнера. Они расплатились
и вышли.
"Мавритания", огромная, залитая светом - предвестье нью-йоркских
небоскребов - стояла у набережной.
- Ну, прощайте, - сказал приятель, - кланяйтесь моей родине.
- Прощай, - сказал Пише, - что ж ты будешь делать сегодня вечером?
- Пойдите в кино, - посоветовала Мицци, - вы любите кино?
Пише захохотал.
- Прощайте, - повторил приятель, - месяцев через шесть я рассчитываю
увидеть твою книгу об Америке.
- Как? - воскликнула восхищенная девушка, обращаясь к Пише. - Ты
писатель?
И вежливо другому:
- А вы?
- А я так, бродяга, - сказал он, еще раз махнул шляпой и пошел.
Пароход оказался полупустым.
Он как бы специально был создан для того сорта влюбленных, которые
предпочитают уединение. Пише и Мицци прозвали огромную "Мавританию" своей
яхтой, Они бродили по обширным спардекам верхней палубы, Администрация,
расстроенная убыточным рейсом, не препятствовала пассажирам третьего класса
проникать наверх. Там их встречал третий помощник капитана, любезный молодой
человек, который охотно болтал с Мицци, объясняя, что в его обязанности
входит во время катастроф, впрочем очень редких, спасать кассу и судовые