"Василий Слепцов. Письма из Осташково " - читать интересную книгу автора

Василий Алексеевич Слепцов

Письма из Осташково

Образец городского устроства в России

Письмо в редакцию "Современника"

Ни об одном из уездных великорусских городов не было писано в последнее
время столько, как об Осташкове. Всякий, кому случалось бывать в этом
городе, считал непременною обязанностию печатно или изустно довести до
всеобщего сведения о тех диковинах, которые ему пришлось в нем увидать: о
пожарной команде, библиотеке, театре и проч., то есть о таких предметах
роскоши, о которых другие уездные города пока еще не смеют и подумать.
Всякий, посетивший это русское Эльдорадо1, по мере сил и крайнего разумения
отдавал должную справедливость заботливости городских властей и хвалил
жителей за примерное благонравие. затем благородный посетитель не упускал
случая поставить Осташковскую мостовую и пожарную команду в пику всем прочим
уездным городам русского царства и намекнуть в конце, в виде нравоучения,
что почему бы, дескать, и другим городам не взять примера с Осташкова и не
завести у себя и то, и другое, и пятое, и десятое; желательно было бы ее и
проч., как это обыкновенно говорится в подобных случаях. Такого рода похвалы
и советы, без всякого сомнения, делали честь благородному посетителю,
обличая в нем желание наставлять нерадивые города на путь истины, но вместе
с тем они отчасти и повредили Осташкову во мнении прочих городов.
Благородный посетитель как будто нарочно всегда старался изобразить Осташков
каким-то благонравным мальчиком, у которого и волосики гладко причесаны, и
курточка не изорвана, и тетрадочки не закапаны салом, за что начальники его
всегда хвалят и ставят в пример другим, нерадивым мальчикам, и за что
товарищи его терпеть не могут. Но если бы благородный посетитель потрудился
дать себе отчет в том, что он видел, и пожелал бы узнать причины - почему,
например, один город сидит себе по уши в грязи, и грамоте даже учиться не
хочет (как Камышин), а другой - без театра и библиотеки немыслим? Почему
осташковская мещанка, кончив дневную работу (большею частию тачание сапог),
надевает кринолин2 и идет к своей соседке, такой же сапожнице, и там
ангажируется каким-нибудь галантным кузнецом на тур вальса, или идет в
публичный сад слушать музыку; а какая-нибудь ржевская или бежецкая мещанка,
выспавшись вплотную на своей полосатой перине и выпив три ковша квасу, идет
за ворота грызть орехи и ругаться с соседками? Почему вышневолоцкий сапожник
сошьет сапоги из гнилого товара и еще на чаек за это попросит; а
осташковский сошьет хорошие сапоги и вместо чайку попросит почитать
книжечку? Почему осташ называет себя гражданином, а не митькой, прошкой и т.
д.?
Если бы благородный посетитель задавал себе такие вопросы и добился бы
на них положительных ответов, то, во-первых, он перестал бы хвалить осташей
за благонравие и, во-вторых, не стал бы укорять других за нерадение; потому
что уже самое желание решить эти вопросы избавило бы осташей от похвал, от
которых им ни тепло, ни холодно, а жителей нерадивых городов - от нареканий,
которые им кажутся крайне оскорбительными и пользы, видимо, никому не
приносят.