"Василий Слепцов. Письма из Осташково " - читать интересную книгу автора

опрятная, с воротничком и в белом фартуке, но что-то бледна уж очень.
Впрочем, сколько я ни встречал сегодня женщин, - все ужасно худы и бледны.
- Вы, душенька, из училища? - спрашивал я девочку.
- Из училища.
- Можно туда войти, посмотреть?
- Можно.
- А где найти смотрителя?
- Он теперь в классе.
- И долго там пробудет?
- Часа полтора просидит.
Я простился с девочкой и пошел дальше, предполагая зайти в училище часа
через полтора. Мне хотелось воспользоваться хорошей погодой и обойти по
крайней мере правую сторону полуострова. Но какое же здесь множество
часовен! Считал, считал и счет потерял. Иду к оконечности города, вдавшейся
в озеро, и бессознательно читаю билеты на воротах: Савина, и по другую
сторону Савина, опять Савина и еще Савина, и таким образом вплоть до самой
дамбы, ведущей из города на Житный остров. Подхожу к воротам, - опять
капкан! Что ж это значит? Неужели же и в монастырь коров не пускают?
Повертелся, повертелся я тут у входа, однако прошел и очутился опять на
бульваре, а бульвар этот в сущности дамба-то и есть; отличная насыпь,
укрепленная с обеих сторон сваями и диким камнем; на половине насыпи сделан
пролив, через который ведет красивый деревянный мост. Взошел я на мост -
опять ерши на столбах! А какой вид с моста на город, особенно теперь, когда
солнце ударяет прямо в эти заливчики, застроенные разным заводским строением
и наполненные лодками. Рыбак, стоя в лодке, развешивает на кольях сети;
прибрежные крестьяне разъезжаются с базара; две бабы везут мужика и работают
веслами совсем не по-бабьи: видно, что они выросли на воде; но зато мужик,
возвращающийся с базара под хмельком, знать ничего не хочет; лег себе на
какие-то мешки, которыми нагружена лодка, - и ругается на чем свет стоит.
Однако бабы в обиду не даются и очень ловко плещут на него веслом и всего
обдают водою, отчего мужик начинает еще хуже ругаться, а бабы хохочут. На
берегу между тем кто-то вышел из двери, ведущей с завода прямо в озеро,
опустил в воду крюк и вытащил оттуда мочившуюся шкуру. Левее виден гористый
и пустынный Кличин, невдалеке от него торчит из воды огромный камень,
похожий на лодку; за камнем мелькает парус, чайки вьются над озером. Однако
нужно еще поспеть в монастырь. Подхожу к Житному острову, - при входе опять
ерши! Да когда же это кончится? Впрочем, на столбах, кроме ершей, надписи.
На правом написано:
"Покорнейше просят цветов и деревьев не ломать и собак не водить".
"Кто нарушает правила, установленные для общего блага, тот есть общий
враг всех".
А на левой стороне:
"Кто умеет уважать себя, тот умеет дорожить благоустройством
общественным".
Часть острова, ближайшую к городу, занимает монастырь с огородом и
памятником потомственного почетного гражданина и коммерции советника
Кондратия Алексеевича Савина, отца нынешнего градского главы. В монастыре
только и есть замечательного, что этот памятник, устроенный в виде часовни;
перед иконой, как видно, прежде горел газ, проведенный с фабрики братьев
Савиных; но газовый рожок в настоящее время, кажется, испорчен. Другую