"Василий Слепцов. Письма из Осташково " - читать интересную книгу автора

На первый раз я ограничился прогулкой по городу; да и хорошо так
устроилось, что я ни у кого не был сегодня, по крайней мере внимание не
разбрасывалось; впечатление, произведенное на меня внешней стороной города,
свежо, ясно и не развлекалось сближением с людьми. В сумерки я прошелся по
восточному берегу, потом обогнул город с северной стороны вплоть до самого
кладбища, следовательно, я видел почти весь город; не осмотренной осталась
одна только Америка (северо-западная часть полуострова), которая, по
свидетельству Нила Алексеевича, только тем и замечательна, что там окружной
живет.
Попробую я теперь дать себе отчет в том, что я видел сегодня. А знаете,
что меня всего более поразило в наружности города? Как вы думаете? -
бедность. Но вы не знаете, какая это бедность. Это во все не та грязная,
нищенская, свинская бедность, которой большею частию отличаются наши уездные
города, - бедность, наводящая на вас тоску и уныние и отзывающаяся черным
хлебом и тараканами; эта бедность какая-то особенная, подрумяненная
бедность, похожая на нищего в новом жилете и напоминающая вам отлично
вычищенный сапог с дырой. На первый взгляд вас приятно поразит и мостовая, и
бульвар, и эти громкие вывески: общественный банк, общественная библиотека,
публичные сады, благотворительные заведения и т. д.; даже и на этих ершей,
на это обилие ершей, на все эти декорации вы смотрите снисходительно,
добродушно улыбаясь, потому что все это пахнет чем-то таким новым, свежим,
благоустроенным. Стриженые березки, капканы, решетки, просьбы цветов не
рвать, собак не водить, - все это вам давно знакомо; вам даже почему-то
приятно встретить в захолустье, в Осташкове, этих старых чудаков, как иногда
приятно бывает встретить какую-нибудь глупую няньку, которая вас бивала в
детстве. Но все эти приятные ощущения быстро сменяются тяжелым раздумьем,
как только вы свернете в одну из второстепенных улиц. Вы вдруг замечаете
ужасно резкий переход, как будто вам подавали все трюфели10 да фазанов, а
тут вдруг хрен!.. У вас и глаза было разлакомились, вам уж начало было
казаться, что и дальше все то же будет, а тут и пошли, и пошли: и хижины
бедные, богом хранимые, и больные ребятишки, и окна, заклеенные бумагой, и
бледные, изнуренные лица с неизлечимой анемией11, - одним словом, все это
горе-злосчастье, с холодом, да с голодом, да с лихими напастями, от которых
вы было вообразили так дешево отделаться. "Что же это значит?" - тоскливо
думается вам.
Город расположен чрезвычайно искусно, и надо быть очень
непроницательным, чтобы не обратить на это внимания. Если вы захотите
всмотреться пристальнее, то вы непременно заметите, что тут прошлась чья-то
искусная рука, что кто-то так ловко скомпоновал все эти objects d'art12, что
они неминуемо вам должны броситься в глаза. Вы непременно заметите, что для
каждой вещи выбрано именно такое место, на котором она больше выигрывает и
привлекает на себя ваше внимание. А что делается в отдаленных улицах, того
вы не увидите, потому что туда вам и идти незачем, да и мостовых там нет,
там болото. И если вы можете понять и достойно оценить все это, то вы
отдадите должную справедливость художнику, потратившему много труда и
соображения на то, чтобы произвести на вас самое отрадное впечатление во
время вашего кратковременного пребывания в Осташкове. Но я предполагаю, что
вы приехали в город безо всякой особенной цели и не имеете ни малейшего
желания видеть сквозь видимый смех невидимые миру слезы13, - вы приехали так
себе, ни за чем, либо угоднику поклониться. Само собой разумеется, что вы