"Михаил Слонимский. Католический бог (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

человеку. И тут дешевле, чем где бы то ни было в Германии, шоколад и часы.
Обязательно надо добиться работы здесь, где все вокруг то же, что и в
родных местах, - горы в хвое могучих лесов, долина, быстротекущая речка, а
если все это тут немножко иначе перетасовано, то это не составляет особой
разницы. Если он добьется работы, то сможет завести такое же яркое
альпийское оперение, как у этого прокатившего мимо велосипедиста. Он будет
тогда так же упитан, как этот мальчик, догонящий на маленьком велосипеде
своего разноцветного отца, озабоченно оттопыривая локти и колени. Почему
он не парикмахер, не почтальон, не шофер автобуса? И все-таки чем все это
кончится?
У автобусной остановки Ганс поднялся по первому же повороту налево, к
пансионам. Если в пансионах его постигнет неудача, он вернется на улицу
магазинов. Он вошел во двор соседнего с санаторией пансиона и увидел
черноволосую девушку, которая удивительно неловко колола дрова. Она явно
боялась размахнуться как следует. В ослепительно белом переднике, в
прорезах которого сверкали ослепительно черные пятна платья, она
показалась Гансу воплощением всего опрятного и уютного, во что хотелось
зарыться от всех бед.
- Дайте мне, - сказал Ганс и с неожиданной в нем решительностью отобрал
у девушки топор. - Вы не умеете, я вам помогу, - прибавил он в объяснение.
Девушка отдала топор, не сопротивляясь и даже с благодарностью, - она
ведь не нанималась колоть дрова, а если отказаться, то можно потерять
место.
Ганс так увлекся взмахами железа и треском поленьев, что не заметил,
как внимательно следит за его стараниями хозяйка пансиона.
Хозяйка, у которой глаза оставались серьезными и недобрыми даже тогда,
когда она улыбалась, смотрела на него из окна.
Бесспорно, этот юноша будет больше дорожить заработком, чем служивший у
нее баварец, сын возчика с пивоваренного завода. Неслыханное безобразие!
Баварец с утра налился пивом так, что не смог наколоть дров! Надо
немедленно же сменить его, пока пансионеры не узнали.
Ганс понравился хозяйке. Он производил впечатление человека работящего
и честного. И как безработный он уж наверняка будет стараться. Можно
нанять его пока - на испытание...
Ганс хитро сумел скрыть свою радость. В его позе и словах, когда
хозяйка обратилась к нему, проявилось нечто независимое, но, впрочем,
вполне скромное и добропорядочное. Он объяснил, что из родной деревни он
отправился к сестре, которая работает на текстильной фабрике и могла бы
его устроить тоже, и это было почти правдой. Но он тотчас же принял
предложенное место.
Когда он проходил с хозяйкой в дом, чтобы окончательно договориться об
условиях, он не заметил грузного, как грузчик, мужчину в зеленой, как у
носильщика, блузе. Мужчина стоял невдалеке, посасывая трубку. Затем,
освободив рот от трубки, поглядел на Ганса с ненавистью и недоумением и
медленно тронулся прочь от пансиона.
Ганс получил кофе и две хрустящие булочки, а на тарелочке перед ним
желтело множество кружочков масла. Подав все это, черноволосая девушка
(она оказалась швейцаркой) сама присела к столику в людской и глядела, как
он ест, спрашивая, вкусно ли. Ганс ел и пил медленно, сдерживая
нетерпение, - так солидней и приличней. За обедом он получил жирный мясной