"К.К.Случевский. Черная буря (сб. "Морские были")" - читать интересную книгу автораслужившую причалом, и направились из бухты.
Шняка была далеко не из молодых и видала всякие виды, но она была ходкая, юркая и хорошо слушалась руля. Значительно накренясь, вышла она в полветра, миновала гряду и направилась в открытое море. Кое-где виднелись другие шняки, выискивавшие хорошей стоянки. Все зависит от случая; на больших глубинах океанских ничего не разглядеть. Поморы вообще не говорливы, но о том, куда направиться и где якорь бросить, все-таки говорили. Подросток-зуек оказался и тут советчиком. - А у нас, - говорит, - в Сороках, мать сказывала, что ей странничек совет давал! - Странничек? - Где крест, говорит, выйдет - там и бросай, - добавил зуек. - Как это крест? - спросил Вадим. - А четыре щепышки или суковья малые взять надо, да по четыре штучки на воду и бросай, и гляди: где крест! - А ну! На грязном днище шняки всегда щепышки да суковья найдутся; все они словно пропитаны рыбьим жиром и поблескивают рыбьими чешуйками. Стали бросать на волны щепышку; больше для забавы, конечно, а шняка тем временем шла быстро-быстро, покачиваясь из стороны в сторону и описывая концами мачт длинные кривые. Накренившись, скользила она по круглым скатам не крутых, но очень могучих волн. Крестики долго не вырисовывались щепышками. Принялись насаживать наживку. Легко сказать: на две тысячи и больше крючков по рыбке насадить! Не вся насаженная рыбешка сразу пооколела, и наживленные части какою-то странною, мучительною судорогою, какою-то грудою безмолвных, шелестевших страданий. К вечеру, на избранном месте, был брошен в море последний кубас, то есть весь ярус, длиною более версты, с наживленными двумя тысячами крючков, протянулся по океану, приманивая жадную треску. Выкинуть ярус надо много часов времени. К последнему кубасу, голомяннику, или кошке, привязали веревку, сажен в сто длиною, так называемую симку, а другой конец ее прикрепили к носовому штевню шняки. Глубина на этом месте оказалась около восьмидесяти сажен; хотя ночь была сравнительно светла, но о том, чтобы видеть берег, - не могло быть и речи. Стоянка с закинутым ярусом должна длиться шесть часов; надо людям поесть, надо отдохнуть. На этот раз, кроме соленой сельди и хлеба, взято было и крошево, то есть рубленая капуста, фрукт для поморов южный, но имеющийся налицо, в качестве колониального товара, у прибрежных фактористов. Раньше всех приложился к кадушке с капустою Вадим: он сгорстил капусту, то есть взял в горсть с добрую чашку, и не замедлил, поедая, разукрасить себе капустой усы и бороду; этому способствовало и усиливавшееся волнение. - Эка бась какая (по-местному - красота)! хи, хи! - проговорил зуек, указывая на Вадима. - Капустой обсел! Расстояние между обоими было большое, и разбойный человек опять-таки показал зуйку кулак. Обратились к рому, к знаменитому норвежскому, вонючему, продаваемому безакцизно, отравляющему все наше поморье. - Мертво пить хочу! - проговорил Вадим. |
|
|