"Всеволод Слукин, Евгений Карташев. Вас зовут 'Четверть третьего'?" - читать интересную книгу автора

министром и как с совладельцем часовых фирм. И тридцать пять процентов
доходов.....
Я стал прикидывать, сколько бы это могло быть в долларах и марках.
Получалось: на эти проценты можно открыть собственный институт - не только
что маленькую лабораторию. И можно заниматься любыми проблемами, ну,
например, проблемой Аихологии времени...
Собственный институт! Только идиот не будет мечтать о нем. А если
стать совладельцем фирмы "Джонс и Уиллоби". Как бы это звучало? "Джонс,
Уиллоби и Шиндхельм!" Можно было бы открыть и свою фирму...
Постепенно я начал совсем реально подходить к мысли о том, что нужно
принять предложение мистера Уиллоби. Вы видите, я говорю обо всем
совершенно откровенно. И к вечеру, когда я вернулся домой, у меня
выработалось окончательное решение: лучше пусть американцы, чем ничего.
Я хотел связаться с отелем "Фремденгоф", но позвонили из полиции и
рассказали о событиях в Бонне. Я сразу же забыл об американце и помчался в
столицу. Но мне кажется, что дальше рассказывать нет смысла, так как вам,
наверняка, известно больше!..

10. И ТОЧКА!
(рассказывает И.М.Никифоров)

Меня вывел из себя этот дубина Зайлер. Как сказал: "Давай-давай", так
внутри будто закипело.
И вот тогда-то я впервые понял, что физически ощущаю время.
Чуть не руками хватай и все такое.
Опять полезли всякие там воспоминания. Да все так ясно, отчетливо. Как
в кино. Да нет, даже яснее. И вроде бы я сам везде присутствую.
"Давай-давай"... Вот это я и вспомнил... Война, бабкина хата в деревне
недалеко от Минска. Я после экзаменов в школе уехал отдыхать, да вот так и
попал в историю. Пошел путешествовать по Европам. Немцы пришли к нам вскоре
после начала войны. Мы с бабкой не успели, да и не смогли эвакуироваться!
Остались мы в деревне при немцах, и пошло это самое "давай-давай".
"Давай, матка, сало!" "Давай, матка, яйки!" Деревня была большая,
дворов двести, а может быть, и больше. Как сейчас помню, в жаркий летний
день с тучей пыли влетели мотоциклисты и несколько автомашин. Развернулись
у бывшей церкви. Потом согнали всех, кто мог и не мог, на "собрание".
Поставили старосту, мужика без ноги и без глаза. Он всегда всего
боялся. Припугнул его офицер пистолетом.
Походили солдаты по деревне ("давай-давай, матка, то да се!"). Увели у
нашей соседки тети Даши корову, погнали к своей полевой кухне. Мы, пацаны,
неподалеку вертелись, любопытничали. Но всех нас вдруг как дождем смыло. И
все из-за чего? А вот: один солдат стукнул корову кувалдой между рогами, и
другой проткнул ей грудь штыком, подставил пивную кружку и полную налил
темной дымящейся крови. Я с ужасом подумал: "Что он дальше-то будет
делать?" А солдат взял и очень просто вылакал всю кружку.
Глаза, наверное, у меня были шире блюдца. Какие же они люди!
Это же кровопийцы! Вот он сейчас вскочит, налетит, вонзит свои мелкие
желтые зубы мне в горло и начнет сосать кровь. Кровопийцы!
Я упал в крапиву. Солдат подошел, ткнул меня легонько сапогом и заржал
громко, заливисто. А меня выворачивало наизнанку и трясло.