"Слуцкий. Элементарная педагогика, или Как управлять поведением человека " - читать интересную книгу автора

оттуда по нескольку бумажек.
Овладев его тайною, разумеется, что мы стали пользоваться и его
деньгами. Чердачные наши ужины стали гораздо повкуснее прежних: мы ели
конфекты фунтами; но блаженная эта жизнь недолго продолжалась.
Мать нашего товарища, жившая тогда в Москве, сделалась опасно
больна и желала видеть своего сына. Он получил отпуск и в знак своего
усердия оставил несчастный ключ мне и родственнику своему Ханыкову.
"Возьмите его, он вам пригодится", сказал он нам с самым трогательным
чувством, и в самом деле он нам слишком пригодился!
Отъезд нашего товарища привел нас в большое уныние. Прощайте,
пироги и пирожные, должно ото всего отказаться. Но это было для нас слишком
трудно: мы уже приучили себя к роскоши, надобно было приняться за выдумки;
думали и выдумали!
Должно вам сказать, что за год перед тем я нечаянно познакомился с
известным камергером, и этот случай принадлежит к тем случаям моей жизни, на
которых я мог бы основать систему предопределения. Я был в больнице вместе с
его сыном и, в скуке долгого выздоровления, устроил маленький кукольный
театр. Навестив однажды моего товарища, он очень любовался моею игрушкою и
прибавил, что давно обещал такую же маленькой своей дочери, но не мог еще
найти хорошо сделанной. Я предложил ему свою от доброго сердца; он принял
подарок, очень обласкал меня и просил когда-нибудь приехать к нему с его
сыном; но я не воспользовался его приглашением.
Между тем Ханыков, как родственник, часто бывал в его доме. Нам
пришло на ум: что возможно одному негодяю, возможно и другому. Но Ханыков
объявил нам, что за разные прежние проказы его уже подозревают в доме и
будут за ним присматривать, что ему непременно нужен товарищ, который по
крайней мере занимал бы собою домашних и отвлекал от него внимание. Я не
был, но имел право быть в несчастном доме. Я решился помогать Ханыкову.
Подошли святки, нас распускали к родным. Обманув, каждый по-своему, дежурных
офицеров, все пятеро вышли из корпуса и собрались у Молинари. Мне и Ханыкову
положено было идти в гости к известной особе, исполнить, если можно, наше
намерение и прийти с ответом к нашим товарищам, обязанным нас дожидаться в
лавке.
Мы выпили по рюмке ликеру для смелости и пошли очень весело
негоднейшею в свете дорогою.
Нужно ли рассказывать остальное? Мы слишком удачно исполнили наше
намерение; но по стечению обстоятельств, в которых я и сам не могу дать
ясного отчета, похищение наше не осталось тайным, и нас обоих выключили из
корпуса с тем, чтоб не определять ни в какую службу, разве пожелаем вступить
в военную рядовыми.
Не смею себя оправдывать; но человек добродушный и, конечно,
слишком снисходительный, желая уменьшить мой проступок в ваших глазах,
сказал бы: вспомните, что в то время не было ему лет; вспомните, что в
корпусах то только называют кражею, что похищается у своих, а остальное
почитают законным приобретением и что между всеми своими товарищами едва ли
нашел бы он двух или трех порицателей, ежели бы счастливо исполнил свою
шалость; вспомните, сколько обстоятельств исподволь познакомили с нею его
воображение. Сверх того, не более ли своевольства в его поступке? Истинно
порочный, следовательно, уже несколько опытный и осторожный, он бы легко
расчел, что подвергает себя большой опасности для выгоды довольно