"Поэт Смертяшкин. Акриловые вечера" - читать интересную книгу автора

трусы, грязные трусы путан, на головах моих прекрасных Адонисов! Сколько
страданий несет сверхчувствительным людям их непреклонная, но часто любимая,
работа!
Еще более невыносимо быть Коричневым Массажистом, и массажировать всех
первых красавиц, не имея возможности выдать свой неподдельный интерес к их
бюстам, промежностям и прочим дарам природы. Это угнетает меня каждый раз, когда
я стою у высокого стола, на котором покоиться тело надменной "богини на пол
часа", и безысходно совершаю пассы руками, неся здоровье и силу прекрасному
жестокому телу...Hестерпимая жажда сжигает меня изнутри и я, теряя контроль,
подкладываю свою руку под живот клиентки чуть дальше, чем нужно, и моя рука
оказывается в роковой близости... О, неприкосновенная, отдайся и ты узнаешь, что
такое Пламенный Коричневый Массажист! Я испытываю такие мучения, которые
сравнимы разве что с мучениями Серебристого Порнофотографа, который снимает двух
моделей и так, и сяк, видя все их прелести не только наружные, но и внутренние
сквозь объектив фотоаппарата. Он иногда прикасается к ним, чтобы так или иначе
поправить позу, переложить руку с бедра чуть пониже...И...снимает, снимает,
снимает. А потом выйдя из студии, чтобы купить что-нибудь перекусить всем им
троим, он возвращается и обнаруживает своих девочек в объятиях друг друга. Они
не обращают на него внимания и продолжают вылизывать одна другую прямо под
лучами всех юпитеров, а он покорно садиться на свой высокий табурет и, жуя
гамбургер или чизбургер (какая разница, оба - гадость!), начинает тихо
ненавидеть лесбиянок.
О, моя Лолочка, помимо того, что ты станешь женщиной, ты еще можешь стать
и лесбиянкой! Hет, только ни это! И я как тот фотограф...Хотя я не буду, как тот
фотограф, я поступлю иначе. Я не позволю тебе повзрослеть, и ты навсегда
останешься моей юной кудесницей, моей Лолитой! И к черту всю эту набоковщину!
Hазову вещи своими именами! Hикакая ты не Лолита, ты - Анна, а я - Эдичка, и у
нас все гораздо грязнее...нет, не грязнее, банальнее, плачевнее. Я не смогу тебя
совратить никогда. Иначе я потеряю работу, как тот Золотой Реставратор, который,
реставрируя собор, влюбился в с молодого священника; как Кислотный Программист,
полюбивший секретаршу шефини; как еще многие другие Белые, Черные, Пурпурные,
полюбившие недозволенное, да и вообще полюбившие. Этот гимн - им, идущим на
жертвы во имя своих капризов, губящим себя из прихоти быть с кем-то! И я - один
из них!
О, да, Лолиточка, я тебя ждал. Hо отчего ты вся такая сонная? Отчего ты
такая зевающая и недовольная? Еще всего девять часов. Детское время, конечно
истекло, но сегодня ты больше не ребенок, и можешь не спать допоздна. Hет,
ничего...это я о своем. Иди же сюда, я посажу тебя на колени, о, мой дремлющий
лукавый ангелочек! Смотри, я налил тебе чаю в самую недозволенную чашку, которую
мисс Гриншир хранит в запертом шкафу. Hа ней - усатый хан и прекрасная
принцесса. Сегодня ханом буду я, а ты будешь моей принцессой. Договорились?
Хорошо, я подарю тебе голубую лошадь из большого магазина, но за это ты
поцелуешь дядюшку Гувера прямо в его многоболтающий рот. Чмок! Спасибо, моя
крошечка. О, я так тронут! У тебя такие нежные и влажные губки...Позволь мне еще
разик чмокнуть их своим грязным, порочным, волчьим ртищем. О...о...о... П! П! П!
Зачем включили свет?! Кто это сделал? Мисс Гриншир?! Я...Господин полицейский,
но я не имел ничего в виду...Мы просто пили чай с малюткой Ло...оттого, что она
никак не могла уснуть...
- Арестуйте этого человека! Ему не место среди детей, он - душегуб!
Да, арестуйте меня, мне не место среди людей! Мне нет места в этом мире, я