"Олег Павлович Смирнов. Прощание (роман)" - читать интересную книгу автора

мосту, по ним в упор открыли огонь; уничтожено до тридцати автоматчиков.
- Тридцати? Ого, - сказал Скворцов обыденно. - Предполагаешь, сызнова
полезут? Подброшу подкрепление... Сколько человек? Шесть-семь... А ты не
пропускай немцев на мост...
"До тридцати фашистов скосили, ого!" - по-иному, поражаясь и радуясь,
подумал Скворцов. - А у нас никаких потерь!"
Легкость победы даже озадачивала. Ведь на войне неизбежны жертвы... А
почему мы не слыхали выстрелов? Да потому, что рокочут танковые моторы и
ветер от заставы. Неужели это начало войны? Но оно планировалось на четыре
ноль-ноль. Сейчас три сорок. Доложив коменданту о событиях у моста и о своем
решении выслать Варанову подмогу, Скворцов почему-то подумал: у немцев
огромная сила, но и наша страна встанет насмерть, так что, вероятно,
затянется, на быстрый исход не надейся. Он почувствовал сонливость и апатию.
Это было странным, ибо минуты были предвоенные, роковые. И было странным то,
что в эти роковые минуты он в основном сидит на телефоне: ему звонят, и он
звонит - телефонное руководство. Вбежал дежурный, выпалил...
- Товарищ лейтенант! Часовой у заставы засек стрельбу возле
железнодорожного моста!
- Что за стрельба?
- Артиллерия, минометы и пулеметы!
Зазвонил телефон. Варанов. Картина такова: под прикрытием артиллерии и
минометов к границе на большой скорости выдвинулся отряд немецких
мотоциклистов и, стреляя из пулеметов, с ходу попытался ворваться на мост,
огонь охраны и пограничников преградил немцам путь, они потеряли треть
отряда, однако продвигаются.
- Товарищ Варанов, приказываю: оборонять мост и без приказа не
отходить!
- Есть, товарищ начальник!
Изменившимся голосом Скворцов сказал:
- Ты же понимаешь, Николай, что будет, если немцы овладеют мостом...
- Понимаю, Игорь! Буду биться до последнего патрона...
Позвонить о повторной атаке на мост коменданту! Но рука не дотянулась
до трубки: над головой грохнуло, как обвал. Вроде б потолок раскололся.
Скворцов не успел сообразить, что это, как вверху, и позади, и еще где-то
грохнуло, и все грохоты слились в сплошной, всеобъятный. С секунду Скворцов
оцепенело смотрел на подпрыгивающие на столе чернильницу и книгу. Вскочил.
Огляделся. В стене зияла трещина, с потолка сыпалась штукатурка. В
высаженном окне клубились пламя и дым, воняло взрывчаткой. Сорванная с
петель дверь придавила диван, из коридора валил дым. Разрывы, грохот. Бьют
по заставе. Снарядами. Это и есть начало войны. Сколь на часах? Ровно
четыре. Вот и все. Война. Дороги назад нету. Нужно воевать. Воюй, лейтенант
Скворцов. И, подумав так, он схватил телефонную трубку. Перво-наперво
доложить коменданту о нападении на заставу. Но трубка была безгласна. Он дул
в нее, встряхивал, щелкал пальцем - связи не было ни со штабом комендатуры,
ни с соседними заставами, ни с Варановым. Что ж, артобстрел - провода
перебиты. На указания не рассчитывай. Рассчитывай на себя. Комната ходила
ходуном. Качался пол, качались стены в трещинах, с потолка шмякалась
штукатурка, со звоном лопались остатки стекол. Лампа потухла, но вспыхнула
подшивка газет на табуретке, по канцелярии зашныряли багровые блики. В
коридоре перекатывались валы едкого, чадного дыма, - нечем дышать. Трещали