"Олег Павлович Смирнов. Прощание (роман)" - читать интересную книгу автора

до сознания дошло: немцы на нашей территории! Скворцов откопал винтовку
Макашина, сдул с нее пыль, взял на ремень, - оружие бросать нельзя. Близко
упал снаряд. Взрывной волной Скворцова отшвырнуло, над головою пролетела
глыба и шмякнулась в траншею - комки забарабанили по спине. Он передернул
лопатками и пошел к блокгаузу. У завала в траншее потоптался и, будто о
чем-то вспомнив, поспешно вылез. Не пригибаясь, думая о Макашине, добрел до
стыка хода сообщения с траншеей, спрыгнул. Снова поглядел в бинокль. То же,
то же. В ячейке увидел бойца, возившегося с винтовкой.
- Осколком затвор заклинило! Неисправность, товарищ лейтенант! Бьюсь,
бьюсь...
- На! Макашинская!
Оттого, что приходилось кричать, глотка совсем склеилась. Чтобы
сглотнуть, нужно преодолеть спазму. Будто горло сузилось, а стенки стали
шершавыми. А воздух горячий, обжигающий, потому, видимо, и задыхаешься.
Скворцов постоял, отдышался, и тут артобстрел кончился. В ушах звенело,
сквозь этот звон было слышно: стучат немецкие пулеметы. В окулярах бинокля -
ветки боярышника, рогатые каски. Вдохнув поглубже, Скворцов затрусил к
блокгаузу, к "максиму". Не опоздать бы, когда немцы приблизятся на дистанцию
действительного огня. Но он опоздал: из амбразуры ударил "максим", и вслед
за тем начали стрелять ручные пулеметы, винтовки, автоматы. Из блокгауза, из
траншеи. В блокгаузе никто не заметил появления Скворцова: прильнули к
амбразурам, ведут прицельный огонь. И станковый пулемет стреляет, как ему
положено, - расчетливо, короткими, экономными очередями. Да, наводчик
управляется не хуже начальника заставы. Из-за плеча бойца Скворцов наблюдал
в амбразуре: передняя цепь замедляла шаг, задняя бежала, нагоняя; вскоре обе
цепи смешались и пошли вперед кучно, спотыкаясь, паля из автоматов. То там,
то здесь кто-то из немцев падал, но остальные смыкались, или это только
казалось так, потому что немцев было много. Ружейно-пулеметная стрельба и у
других блокгаузов. А у моста она слабеет, еле-еле ее доносит оттуда. Зато
танковый гул нарастает, подминает прочие звуки. Не дай бог, если Варанов
пропустит танки... Потеснив бойца, Скворцов приладил автомат у амбразуры,
выпустил очередь. Боец чертыхнулся, но, повернувшись, смущенно отодвинулся.
А Скворцов его не узнал: лицо сплошь в ссадинах, в копоти, фуражка надвинута
на глаза. Немцы то отступали, то снова шли в атаку. Стрельба была почти
беспрерывная, накалились стволы, в кожухе "максима" закипела вода. Скворцов
подал команду:
- Беречь боеприпасы, не тратить зря патроны!
И подумал: "Излишняя команда". Какое там "зря", пограничники стреляли
бережливо, разумно, наверняка; а не стрелять нельзя - иначе немцы подойдут
вплотную и ворвутся в траншею. Им и так удалось приблизиться метров на
двадцать. Лишь гранатами пограничники отбились, заставили немцев отойти.
Скворцов озабоченно прикинул: сколько эр-ге-де пустили в ход? Хорошо, что
фашистов отогнали, плохо, что гранат порядочно-таки израсходовали.
Продержаться до подмоги из комендатуры, из отряда! Когда она прибудет -
неизвестно, поэтому надо рассчитать свои силы и возможности. Как Брегвадзе и
Белянкин? Хочу надеяться, что и они отбили атаку. Связных они не посылают, я
тем более: нельзя отрывать людей от боя, и так их мало. Если приспичит,
пришлют посыльных. А что у Варанова? Гудят танковые моторы, и гул этот
надвигается от моста к насыпи.
- Товарищ лейтенант! - закричал Лобода. - Гляньте!