"Олег Павлович Смирнов. Прощание (роман)" - читать интересную книгу автора

бревнами траншея сохранилась, и ячейки не все завалены. Главное же - раненые
надежно укрыты в каменном подвале. Большую часть пограничников, придав им
станковый пулемет, Скворцов обратил лицом на восток, а в западной части
оставил ручного пулеметчика и одного стрелка. Все-таки здорово, что до сих
пор у них сохранились "максим" и "дегтярь"! Жаль, с боеприпасами не густо,
патроны еще есть, а гранаты на исходе. Да, еще можно вести огонь и из
развалин заставского здания.
Прощаясь с пограничниками в окопах, Скворцов долго тряс каждому руку,
словно расставались навсегда. И пограничники понимали это. Кто говорил: "Не
поминайте лихом, товарищ лейтенант", или: "Простите, товарищ лейтенант,
ежели было что не так", - кто вздыхал. Может быть, он, начальник заставы
лейтенант Скворцов, и неправильно поступал, не по-командирски, но не пожалел
об этом, шагая назад, к овощехранилищу. Идти было невыносимо трудно, носки
заплетались, подошвы шаркали, - расслабленная старческая походка. И автомат
давил на плечо, даже пустая кобура тянула к, земле. Пустая - потому что свой
пистолет отдал Белянкину, у того пистолет отказал, а стрелять из автомата
одной рукой - все-таки не то, политрук передал свой автомат старшине.
Свернув за сожженную дотла конюшню, увидел: Виктор Белянкин сидит на чурбаке
и, придерживая пальцами раненой руки разложенную на коленях тетрадку,
черкает карандашом. На разостланной шинели - ломтики хлеба, котелок с
холодной, застывшей кашей. Иван Федосеевич объяснил Скворцову: на кухне
сыскал, все там разворочено, разгромлено, но пару буханок раздобыл и каши
гречневой из котла наскреб три котелка, два отнес раненым и женщинам,
третий - на всех прочих, кто в строю. А Белянкин, перестав писать, сказал:
- Игорь, если фашисты позволят... - Поправился: - Если обстановка
позволит, проведем коротенькое партсобрание. О том, чтоб воевать
по-чекистски и не сдаваться.
- Да мы и так...
- Товарищ лейтенант! - прервал Скворцова старшина. - Я считаю:
партсобрание не помешает.
- Проведем, - сказал Скворцов, мельком подумав, что старшина, как и до
войны, продолжает вмешиваться и наставлять начальника заставы.
- Товарищ лейтенант, - сказал старшина. - Дозвольте до собрания
разнести по окопам хлеб и кашу.
Скворцов кивнул, а Белянкин сказал:
- Лободе передашь, чтоб подошел сюда. Нас трое и он, больше членов и
кандидатов в живых не осталось...
- Товарищи командиры, вот каша... А Лободе передам...
Скворцов зачерпнул ложкой, поднес ко рту. Затхло, клейко, на зубах
скрипнула кирпичная пыль. Проглотил. Передал алюминиевую с дырочкой и
погнутую ложку Белянкину, а тот старшине. Оставшиеся пайки старшина сложил в
сумку из-под противогаза, взял котелок, потопал, гремя сапожищами. Белянкин
сказал надтреснуто, с гримасой боли:
- Слушай, Игорь, неужто это правда? Что мои сыны погибли. Что погибло
столько пограничников. Что война...
- Она идет и скоро ли кончится - кто знает.
- Ты предполагаешь, что фашисты напали на все наши западные заставы?
Или, может, лишь на участке отряда, ну, от силы округа?
- Нападение по всей границе.
- Чего, чего, а уверенности тебе не занимать. - И, внезапно ожесточась,