"Олег Павлович Смирнов. Прощание (роман)" - читать интересную книгу автора

ударив себя кулаком в грудь и потревожив раненое предплечье и охнув,
выкрикнул: - Война скоро кончится, полевые войска шарахнут фашистов, и мы
будем добивать врага на его территории! Нам же нужно продержаться...
- В этом мы сходимся - нужно держаться.
Белянкин пошевелил пальцами раненой руки, поморщился, сомкнул челюсти.
Скворцов отпил из фляжки, предложил Белянкину - у того фляги не было.
Белянкин сделал два-три глотка, струйка воды потекла по подбородку, по
кадыку, промывая след на пропыленной, грязной коже.
- Навестим раненых, политрук.
- Навестим, начальник. Их же подбодрить надобно, утешить, поднять дух.
В подвале горел следовой фонарь, - еще вчера, еще ночью они
пользовались этими фонарями на границе, - освещал запавшие глаза,
провалившиеся рты, запекшуюся кровь повязок. Раненые лежали на полу, на
картошке. Бессвязные, бредовые стоны. Тех, кто был в сознании, Ира и Женя
поили водой, кормили кашей; Клара - на корточках - неподвижная, но взор
бегает по стенам, по раненым, по вновь зашедшим, в руке зажат ненадкушенный
кусок хлеба. Пригнувшись - свод был низкий, - Скворцов обходил раненых. Эх,
если бы он мог что-нибудь сделать для них! Ни медикаментов, ни бинтов. Никто
из раненых ни о чем не спрашивал, но Белянкин говорил: "Крепитесь, товарищи
пограничники, подмога не за горами, командование выручит нас, правда?" -
обращался к Скворцову, и тот отвечал: "Правда". У выхода Скворцов услыхал,
как вскрикнула Клара:
- И все-таки вы врете!
- Ну, что ты, Кларочка? Успокойся. - Белянкин обнял жену, погладил ее
по затылку, она сбросила его руку. Белянкин выпрямился, растерянный,
несчастный.
- Ребята, - сказал Скворцов. - Знайте, что мы вас не бросим. Что бы ни
стряслось...
- Спасибо, товарищ лейтенант, - произнес прерывистый, угасающий басок
слева.
Они его благодарят? Это он должен поклониться им в ноги. И Скворцов
сказал:
- Вам спасибо, ребята. Воевали достойно, не посрамили чести
дзержинцев...
- Родина этого не забудет, - сказал Белянкин.
Наверху загрохотало, с потолка сорвались капли. Скворцов и Белянкин,
лереглянувшись, заспешили из подвала. Скворцов выходил, и его будто
подталкивали в спину взгляды остающихся в подвале. А может, напротив,
притягивали магнитом, не отпускали? Потому-то он и торопился и старался
удержать шаг. Снаряды кромсали внешнюю линию обороны, как будто она не
искромсана, - с востока била артиллерия, из-за Буга - бронепоезд. Грохот
разрывов, пламя, дым, взметенная земля - все, ставшее уже обычным. Обстрел
прекратился, а где атакующие цепи? Их не видно. Через пять минут разнеслось:
- Красные пограничники, сложите оружие. Если вы не примете ультиматума
германского командования, вы будете уничтожены смертоносным огнем нашей
артиллерии. Вы погибнете от ран, голода и жажды. Красные пограничники,
сдавайтесь в плен, вам гарантировано гуманное обхождение...
Говорили, вероятно, в жестяной рупор, - четко, старательно, и оттого
акцент еще сильней. Слова коверкают, но смысл ясен: сдавайтесь. Скворцов
сказал: