"Олег Павлович Смирнов. Северная корона" - читать интересную книгу автора

присоединилась девушка в спортивных брюках. Миновав квартал, догнали
рабочего в промасленной спецовке, с рассеченным лбом.
Берегом заболоченного, в мазутных пятнах озера Карасун они выбрались
целой группой на окраину: мазанки под камышовыми крышами. Кто-то
предупредил, что на перекрестке немецкий танк, и дальше уже двинули садами -
перелезали через изгороди, пачкались о побеленные известью яблони и груши,
уклонялись от секущих ветвей.
Когда пробегали вишневым садочком, с Сергея сучком сбило фуражку. Из
оконца хаты древняя бабушка шепеляво прокричала:
- Картуз утерял! Картуз-то, сынок!
Но Сергей не задержался ни на секунду: боялся отстать от остальных, это
было бы самое страшное. Бабушка еще шепелявила вслед, а в ушах у него опять
зазвучало:
"Прощай, Сереженька-а-а..."


* * *

Сергей лежал в шалаше, щупал письмо в кармашке. Мама, мама! Стоит перед
глазами: простоволосая, застыла в дверях, прислонясь к косяку, а руки
протянуты к нему, сбегающему по ступенькам. Так он больше ее и не видел.
Ну а что было после? После? Беженцы, среди которых верховодил рабочий в
спецовке, достигли шоссе. Пекло солнце, под подошвами хрустел гравий, на
зубах - песок; марево зыбилось в степи и над окраиной. Из городских
кварталов доносило выстрелы и взрывы. Один из них потряс землю, и над
Краснодаром, с юга, от железнодорожного моста, повалили клубы траурного
дыма.
- Нефтеперерабатывающий добили! Мой завод, - сказал рабочий и
отвернулся. - Ну приказ: голов не вешать и глядеть вперед. Скрозь Горячий
Ключ, скрозь перевал, на Туапсе!
Это был страдный путь. Изнемогая от жажды, пили из затянутых ряской
канав; съев свои продукты, давали крюка: на покинутых колхозниками полевых
таборах нашли мед, яблоки, закололи и зажарили борова, хлеба не было,
свинину закусывали яблоками; все растерли ноги; поочередно несли на одеяле
заболевшую малярией девушку в спортивных брюках.
В группе было человек тридцать: и студенты сельскохозяйственного
института, и железнодорожники, и связисты, и врачи, колхозный бухгалтер,
продавщица газированной воды, учительница музыки. Облупились носы,
выбелились ресницы и брови, повыгорали рубашки, майки, платья; черты
заострились; разбитые сандалии и тапочки подвязывали шпагатом, проволокой.
Шли перестоявшей, осыпающейся пшеницей, высоченной кукурузой с
листьями-саблями, полезащитными полосами, лесом. Чем ближе к перевалу, тем
чаще дуб и бук и скуднее шелковицы, как именуется на Кубани тутовое дерево.
У перевала беженцев нагнали конники - кубанские казаки, недавно
вышедшие из боя: задымленные лица, кровь повязок, взмыленные кони. На
передней лошади сидели двое: бритоголовый крепыш с квадратной челюстью, без
фуражки, со шпалой на синей петлице, поддерживал впереди себя молодого
казака в мохнатой бурке и смушковой кубанке.
Сергей не вдруг понял, Почему молодой так тепло одет в летний вечер,
почему он сползает с седла - упал, если б его не придерживали сзади, -