"Олег Павлович Смирнов. Северная корона" - читать интересную книгу автора

Пахомцева, это не касается.
После обеда отдыхали, наскоро нарубив саперными лопатками еловых и
сосновых веток на подстилки. Чистили оружие, писали письма, сушили портянки
и обувь у костра на краю опушки - здесь расположилась рота. Уже в сумерках
опять потянулись к просеке: подвезли ужин, тот же пшенный суп и чай.
По лесу - от дерева к дереву, от куста к кусту - расползались сумерки.
Небо потемнело, загустело; как веснушки, высыпали звезды. Прель, сырость.
Все грудились у костерика, кто еще в одной гимнастерке, а кто накинув на
плечи шинель. Молчали. Пощалыгин и тот не разговаривал, крутил над пламенем
бородавчатые кисти. Подкладывали в костер смолистые сосновые ветки: трещало,
словно разрывали ситец; когда ветку охватывало пламя, хвоя мигом загоралась
и делалась похожей на раскаленные волоски в электрической лампе; искры из
костра вылетали, как очереди трассирующих пуль, на лету гасли, превращаясь в
пепел - он падал наземь снежинками.
Над макушками деревьев, где-то в вышине, родился ноющий и прерывистый
звук, сперва еле различимый, затем посильнее. Взводный командир Соколов
хрипло скомандовал:
- Гаси костер! "Рама" летит!
Солдаты зашевелились, но никто не изъявлял охоты тушить костер, у
которого тепло и уютно. Внезапно к огню с криком "Гаси! А то засечет!"
подбежал Чибисов. Он раскидывал горящие ветви и сучки, затаптывал, ему
помогал сержант Сабиров.
Ноющий звук вверху то слабел, то крепчал: немецкий разведчик то улетал,
то кружился над лесом. Самолета не видать, но мерещится: на небе проступают
очертания крыльев, хвоста и двух фюзеляжей "фокке-вульфа" - точно, смахивает
на раму. Чибисов дышит надсадно:
- Цигарки прячьте! А то... бомбой...
Сергей долго укладывался на ветках и долго не мог уснуть. Голове на
вещмешке было неудобно. Пробирало холодом. Расстегнув хлястик шинели, он на
одну полу лег, а другой накрылся, но это плохо помогало. Вокруг уже спали:
переливчато свистел носом Рубинчик, похрапывал Сабиров, скрипел зубами во
сне Захарьев. Сергей укрылся с головой, чтобы надышать тепла, но зубы
все-таки выстукивали.
Кто-то тронул за плечо. Сергей откинул шинель: над ним наклонилась
фигура. Пощалыгинским тенорком она сказала:
- Давай на пару спать. Спиной к спине. Все так.
- Давай.
Они подстелили под себя шинель Сергея, а накрылись шинелью Пощалыгина.
Спина Пощалыгина была жесткой, костлявой, но Сергей сразу согрелся.
- Ты, паря, не серчай. Я давеча...
- Ерунда. Спи, - сказал Сергей, забываясь.

2

Командир батальона капитан Наймушин обошел стрелковые роты и
возвратился к палатке, которую ординарец успел поставить с помощью ездовых.
В палатке было светло - на столике стояла керосиновая лампа - и тепло,
пожалуй, жарковато - топилась железная печурка, у ее дверцы возился
ординарец Папашенко, сутулый, с длиннющими руками. В палатке находился и
Муравьев, адъютант старший батальона.