"Сергей Смирнов. Гнилой хутор" - читать интересную книгу автора

I.

Борис Матвеевич Хоружий, старший научный сотрудник пятидесяти трех
лет от роду, был рьяным садоводом. Настраиваясь на трудовой лад, он
начинал свой рабочий день с подшивки журнала "Приусадебное хозяйство".
Однажды, придя поутру в институт, он увидел на своем столе, рядом
с подшивкой, готовый отчет... Он так растерялся, что сунул в зубы не
тот палец и нечаянно отгрыз длинный холеный ноготь мизинца.
Испугавшись, что за ним подсматривают, он судорожно обернулся на
плотно закрытую дверь и, почувствовав слабость в ногах, боком
опустился в кресло.
Несколько минут он просидел в полном недоумении и, наконец
опомнившись, нервно и протяжно зевнул.
Кто-то из сослуживцев сыграл с ним странную шутку... втихую
подбросил готовый отчет - с умыслом, подло, как в спину плюнул!..
Отчет был отпечатан великолепно: на шестнадцати листах прекрасной
финской бумаги ни помарки, ни подмазки, ни подтирки. Стиль отчета был
образцом до неправдоподобия...
Борис Матвеевич скосил взгляд на пол и прикрыл отчет папочкой.
Лаборантка Оля так печатать не способна - разве что под
гипнозом... Впрочем, если очень попросить... Так примерно потянулись
мысли Бориса Матвеевича по руслу расследования, и спустя минуту сеть
новых лабораторных интриг разрослась в его голове до масштабов почти
что франкмасонских.
Главные подозрения пали на Ирму Михайловну Пырееву, маленькую,
нервную курящую женщину, которую мужчины института злобно и
уважительно называли между собой "противотанковым ружьем". Полмесяца
назад Пыреева получила новую японскую аппаратуру, однако сама теперь
своему приобретению была не рада: держать заморские чудо-игрушки было
негде. Потолок в комнате, которой владела Пыреева, часто протекал и
климат ее грозил любому прихотливому прибору, как болото
туберкулезнику. Единственным заповедным местом в лаборатории, годным
для обитания дорогого оборудования, была комната Хоружего...
Лет пять назад, верно оценив обстановку, Борис Матвеевич всеми
правдами и неправдами завладел ею. С тех пор вся лаборатория, да что
лаборатория - весь отдел побывал у него с поклоном: уникальная комната
его, не ведавшая протеканий, вымораживаний и прочих стихийных
бедствий, - плодов недомыслия строителей и проектировщиков - виделась
во сне любому сотруднику отдела, кому подходил срок браться за
отчетные дела. Владея этой замечательной комнатой, Борис Матвеевич
приобрел непоколебимый научный авторитет, внушительное число печатных
работ и право на далеко не эпизодические роли в некоторых серьезных
монографиях. Про себя Хоружий называл свою комнату
"скатертью-самобранкой"... Только Ирма Михайловна держалась стойко, ни
разу не потревожив Бориса Матвеевича просьбами и предложениями. За это
в отделе уважали ее по-особому и даже прощали ей презрительные взгляды
на просителей Бориса Матвеевича. И вдруг отчетная гроза застала
Пырееву врасплох. Заведующий лабораторией Ираида Климовна Верходеева,
готовясь к завершению пятилетней темы, потребовала немедля провести на
новой аппаратуре ряд экспериментов. Для этого дела понадобился