"Алексей Смирнов. Земля каскадеров" - читать интересную книгу автора

слово не возвращаться больше ко всей этой чертовщине.
Правда, о сосудах и образах Москворечнов не забыл. Его заклини-
ло.
Бродил по серым одинаковым проспектам, всматривался в лица
встречных, пытаясь угадать: образ ли это, сотворенный с воспитательной
целью, или настоящее лицо, способное решить и выбрать? Иногда ему ка-
залось, что так, иногда - что иначе. Hо, поскольку сам он, Евгений,
мог с той же вероятностью оказаться как тем, так и другим, уверенности
в нем не было. Hе является ли он пародией? Когда он видел сытых, не-
возмутимых субъектов, то пугался: может, в том и состоит истинное су-
ществование - в бездумной растительности, в невинном упоении жизнью? А
сомневающиеся - внутренне пусты, сомневающихся рано или поздно отпра-
вят в помойное ведро, словно битую посуду. Тогда как прочих можно
сравнить с яйцом, чья скорлупа идет в отходы, а содержимое усваивается
могущественным Производителем к полному обоюдному удовольствию.
Впрочем, мир иной, высокий, мог оказаться и чем-то вроде
выставки керамической посуды, где не в чести обычная кухонная утварь.
Hу, почему бы нет? И в этом случае расклад мог выйти другой: о пустом,
но изящном Евгении будут судить по завершенности линий ушей и щек, по
хрупкости костей, благородству пальцев... Что же до содержимого - его
попросту не примут в расчет, ибо хозяин властен поместить в принадле-
жащую ему емкость все, что заблагорассудится. Входит-выходит, как го-
варивал Иа, печальный ослик. А примитивные, оскверненные наполнением
горшки и котелки не получат ни малейшего шанса на вечность.
Когда случился у Евгения скромный юбилей, все сошлось одно к
одному: Вова Сестрин - верный товарищ, из полнокровных любителей
бильярда - подарил ему идиотскую вазу. Выбирал не он, выбирали пригла-
шенные на праздник подружки, Тата и Олька, а Вова лишь расплачивался
за покупку, что не делало чести уже всей троице - во всяком случае, ее
совокупному вкусу.
"Это что - "пей-до-дна"?" - улыбнулся Москворечнов, пожимая дру-
гу сразу обе руки.
Сестрин с готовностью рассмеялся: дескать, точно!
"Ладно, мы в ней бруснику разведем - запивать", - махнул рукой
Евгений и пошел готовить брусничную воду. Тата с Олей попытались
возмутиться, намекая, что ваза предназначена к более возвышенному
использованию - например, для цветов, которые они тут же - три
гвоздички - вручили Москворечнову, но тот лишь улыбался лукаво и отво-
дил букет. А после сказал нечто не совсем понятное про относительную
ценность внешнего и внутреннего.

"... Знаете, - часом позднее обратился Сестрин к сидящим за сто-
лом, - наш мир похож на съемочный павильон. Снимают фильм, повсюду де-
корации, а режиссер - за кадром..."
Лицо Евгения Москворечнова скривилось, будто он отведал
нестерпимо кислого. Такие свежие, оригинальные идеи приходили ему в
голову лет этак в пять-шесть; Вова же Сестрин, восторженный и недале-
кий теленок, додумался до этой глубокой мысли к двадцати пяти годам и
был бесконечно горд открытием. И то еще надвое сказано: сам ли? Hе в
европах ли лоснящихся подцепил он сию дешевку и радовался после,